В кабинете N 11 администрации Октябрьского района, где тоже работают специалисты по проблемам семьи, материнства и детства, от Травкиной отделались и вовсе просто:
- Мы вас не вызывали...
Если бы они могли сказать, что их вынудили уехать из любой страны ближнего зарубежья, то на обычное человеческое участие в решении проблем семьи могли бы надеяться. Есть специальные службы, которые занимаются беженцами и вынужденными переселенцами. Тридцати таким семьям перед Новым годом в поселке Алексеевка даже выделили бесплатные квартиры. Но россияне Травкины вместе с двенадцатилетним сыном Вадиком переселялись из одного района России в другой - с Урала к себе на родину в Самарскую область. Переезжали тоже в какой-то степени вынужденно - не прижились на чужой стороне. Ехали с чемоданами и узлами. Было у них около десяти тысяч рублей для обустройства, так что ни в какой помощи не нуждались. Если не примут родственники, хотели найти частный дом или квартиру, оформить временную прописку и устроится на работу. Невеликие свои деньги на всякий случай разложили по разным местам. Словно чувствовали: что-нибудь случится. И случилось. Украли как раз ту сумку, где была большая часть денег.
В Самаре Александр оставил свое семейство на железнодорожном вокзале и поехал по родственникам. Нужно было где-то остановиться хоть на первое время, пока он найдет работу. Сестра в Тольятти выслушала и не пустила дальше порога. Как уверяет Наталья, она боялась, что Александр станет претендовать на квартиру, доставшуюся ей от матери. Тетка в Самаре, которая живет в одной квартире, а вторую сдает чужим людям, тоже отказала в помощи.
На вокзале Травкины прожили месяц. Наталья ходила по учреждениям, а Александр отправлялся на поиск работы. Разгружал машины, помогал пассажирам переносить вещи. Вадик искал пустые бутылки и сдавал их в приемные пункты. На еду хватало, но не больше. Пытались найти постоянную работу с общежитием. Наталья по специальности техник-технолог, но согласилась бы и на роль уборщицы. Александр - хороший сварщик. Пошли в отдел кадров завода имени Тарасова. Там выслушали и отказали. Якобы нет общежития. Походили по другим заводам - та же история. Общежития у многих предприятий имеются, но слишком много на них претендентов даже из числа "своих", кто поработал не один год. Если и берут людей со стороны, то опять же со статусом беженцев или вынужденных переселенцев - по рекомендации соответствующих служб. Получалось так, что Травкины как люди без статуса не имели право даже на рекомендацию.
Однажды Александру повезло: узнал, что на ул. Советской Армии строится многоэтажный дом и там нужны рабочие. Его взяли в бригаду, о прописке даже не спросили. Каждое утро от вокзала до работы ходил пешком, чтобы сэкономить деньги. Два часа в один конец, столько же в другой. Потом их с вокзала милиция выпроводила - слишком уж всем намозолили глаза. Вещи Травкины перевезли в вагончик, где переодевалась бригада. Ночевали сначала где придется, а потом Александр подремонтировал стоящую на склоне оврага какую-то халупу. Закрыл дыры в крыше, навесил дверь. В этой халупе они и встретили зиму...
Бригада вскоре распалась, строительные начальники полный расчет не сделали. До сих пор остались должны девятьсот рублей. Деньги для Травкиных немаленькие. Требовать бесполезно - кто он такой? Оставалось одно - просить. И Травкин просил - то бригадира, то прораба. А они в ответ его просили подождать, хотя прекрасно знали, что семья ютится рядом, в овраге, и каждый рубль на счету. В школу Вадика тоже не приняли, ведь у ребенка ни прописки, ни угла. К тому же в школе N 46, что недалеко от оврага, нет французского языка, который учил Вадик. Но видимость участия педагоги все-таки проявили: позвонили районным начальникам, посоветовались. Те сказали: принять. В итоге Травкиным рекомендовали школу, где изучают французский, правда, ходить до нее раза в три дальше. Но и в той школе тоже нашли какой-то повод, чтобы и прямо не отказывать, и до уроков не допустить...
Только окрестные мальчишки приняли Травкиных как своих. У Вадика нашлось полно друзей, которые несли хлеб и другие продукты. Звали и его, и родителей помыться. Откапывали из-под снега дрова, чтобы длинными холодными ночами семья не замерзала. Избушка на склоне оврага продувается насквозь, вместо окон - щели, заделанные пленкой. Плюсовая температура держится, если топить непрерывно днем и ночью, поэтому Травкины установили дежурство...
Наталья не раз говорила мужу, чтобы обратился за помощью в организацию ветеранов Афганистана. Но Александр отказывался. "Неудобно... Ведь не инвалид какой". Да и воевал он недолго, получил ранение в ногу. К тому же в военном билете, выданном вместо утерянного, отметку о службе в тех краях не сделали. В графе "группа учета" стоит только аббревиатура КГБ. В общем, к "афганцам" Александра так и не причислили...
Когда небольшой сюжет о мытарствах семьи Травкиных прошел по местному телевидению, по склону оврага, где черт голову сломит, спустилась старушка с двумя пакетами. Вот, говорит, недавно пенсию получила, поесть вам принесла. Потом пришла еще одна женщина, тоже с продуктами. Откликнулся бизнесмен, у которого есть дело для Травкина. Александр уже собрался устроиться к нему на работу, хотя снова бы пришлось ходить через весь город - денег на проезд не было. На всякий случай решил еще раз попросить те девятьсот рублей, что не выплатили строители. Вернулся без денег и вконец расстроенный. Попросил жену выйти из избушки. Вадик в то время гулял с мальчишками.
- Только я вышла, а внутри какое-то зарево. Открывается дверь, и выходит Саша - весь в огне, - вспоминает те жуткие минуты Наталья. - Сделал несколько шагов ко мне и упал...
Александр раньше не раз говорил, что есть только один способ обратить внимание на бедственное положение семьи - что-нибудь с собой сделать. Может быть, после этого напишут в газетах, расскажут по телевидению, и найдется комнатка в общежитии и какая-нибудь работа. Наталья не придавала значения его словам. Если бы знала, что он это говорит всерьез, выбросила бы банку с бензином, что стояла на всякий случай.
Сугробы вокруг их пристанища - по пояс. Наверное, это и спасло жизнь Александру. А еще самоотверженность жены. Она пыталась сбить пламя и снегом, и одеялом, катала его по земле, а потом полезла по крутому склону оврага за помощью к людям. Машина "скорой помощи" приехала быстро. В тот же вечер жене сообщили, что ожоги очень сильные, но опасности для жизни вроде бы нет. Когда Наталья пришла в больницу им. Пирогова, Александр сказал, что снова повторит попытку самосожжения, если местные власти не помогут семье...
Мы сидим вокруг дымящейся печки, поближе к теплу, и ведем разговор о том, как жить дальше. Вадик и его друг Павлик пытаются в полутьме играть в шахматы. Наталья снова вспоминает тот жуткий вечер, потом рассказывает о планах - к кому пойти на прием, что просить. Под лежанками, нисколько не стесняясь людей, возятся крысы. Теперь Наталье по кабинетам ходить легче, ведь об Александре Травкине узнал весь город. Заметки напечатали в газетах, снова прошел сюжет по телевидению. Помощник главы администрации Октябрьского района Эдуард Потапов во время разговора со мной никак не отреагировал на фамилию Травкин, но сразу же вспомнил о человеке, который облил себя бензином и поджег.
- Если они к нам уже обращались, то все возможное для них уже сделали, - уверенно сказал мне помощник главы.
Но мир не без добрых людей. Не дожидаясь реакции городской и районной власти, к Травкиным пришли "афганцы". Снова к их пристанищу потянулись женщины с сумками. Хочется верить, что семья теперь не останется в беде. У Травкиных даже определенный "статус" появился: пострадавшие от равнодушия чиновников. Правда, статус этот им присвоила местная пресса и никаким документом он не подтвержден, так что чиновники от него наверняка открестятся. Но есть у Травкиных и другой статус - граждане России, хотя до сих пор его не воспринимали всерьез. Человек без прописки или, по-современному, регистрации - это вроде бы не гражданин, а просто бомж. Хуже собаки. О собаках и в газетах пишут, и по "ящику" говорят: одна пропала, другая, спасите, верните...Тут целая семья пропадает - и хоть бы что!
Между прочим, Самарская область в числе тех, у кого учатся работать с неблагополучными семьями. Много хорошего делается - знаю точно. Все расписано по программам, по статусам, по статьям расходов. Да вот Травкины просто никуда не вписались - это и настораживает. Значит, что-то в этих программах упущено. Может, дописать еще один пункт, чтобы не оставляли семьи в беде, если даже она незапланированно свалилась, как снег на голову. Чтобы чиновники не искали параграфы и статусы, под которые можно было бы подогнать каждую конкретную ситуацию. Ведь завтра могут появиться еще такие же семьи. Им тоже - в овраг? А мужчинам снова полыхать факелом, пытаясь привлечь внимание власти?