Мы беседовали, что называется, на ходу. Владимир Алексеевич отвечал на вопросы и одновременно показывал центр, знакомил с коллегами.
- Наш центр отличается от других кардиоцентров России тем, что он кардиоторакальный. Здесь оказывается помощь пациентам любых возрастов не только с заболеваниями сердца, но и легких. Мы открылись в 2002 году, год назад начали оперировать детей первого года жизни. Сегодня очереди на детские операции у нас нет. Лишь операцию коронарного шунтирования пациенты ждут примерно две-три недели.
- Что помогло вам во время тотальной нехватки средств на нужды здравоохранения организовать медицинский центр такого уровня?
- 15 лет назад правительство края, просчитав, отчего умирают люди работоспособного возраста, пришло к правильному выводу: в основном это заболевания сердца. Приняли решение строить в Краснодаре кардиоцентр. Возвели стены, но поскольку было это в начале 90-х - сложное время для страны, то на том все и остановилось. Более десяти лет простояли стены без окон и дверей. Новый губернатор края Александр Ткачев еще в первый свой срок сказал, что центр будет построен за год.
В то время я руководил Центром торакальной (легочной) хирургии при 2-й многопрофильной больнице города Краснодара. Мне предложили возглавить новый Центр грудной хирургии, где будут лечиться и сердечные, и легочные заболевания.
- Трудно ли оказаться среди пациентов центра?
- Нет, нужно просто обратиться в нашу поликлинику. Иметь при себе направление лечащего врача, страховой полис, паспорт. В поликлинике принимается до 700 человек в день. Все больше и больше мы принимаем больных с острыми инфарктами из "скорой помощи", проводим радикальное лечение. Правда, здесь есть определенные временные лимиты. Больной с инфарктом должен попасть к нам быстро - в течение 6 часов. Иначе оперативное вмешательство уже невозможно.
Мы входим в помещение без окон. В центре находится нечто для меня не вполне понятное: капсула, куда помещается больной в положении лежа. Сверху над ней нависает какой-то аппарат в виде гигантского белого молота.
- Это рентгенохирургическая установка, с помощью которой совершаются контрастные исследования сосудов сердца и его структур, - объясняет заведующий отделением Алексей Николаевич Федорченко. - Она стоит два с половиной миллиона долларов. На сегодняшний день такая установка у нас, к сожалению, одна, поэтому нагрузка на нее очень большая - до 30 исследований в день, в год - 6 тысяч. Аппарат стал ломаться. А без него невозможны "щадящие" операции, когда больному делается минимальный разрез в 2-3 миллиметра. Туда вводится маленький катетер, с помощью которого устанавливается в необходимое место стент. Эту мельчайшую металлическую конструкцию помещают в наиболее узкое место сосуда. Таким образом восстанавливается возможность нормального движения крови.
- Уровень технического оснащения нашего центра, - продолжает Владимир Алексеевич, - дает нам возможность делать 5-6 операций на сердце с искусственным кровообращением, до 12-15 легочных операций в сутки.
- Сколько уже у вас сделано операций?
- Две с половиной тысячи на сердце (при этом 500 детских) и более трех тысяч на легких. Все это не моя заслуга. У нас - хирургия больших команд. Одному хирургу кардиооперацию сделать невозможно. У него должно быть два ассистента - тоже хирурги высокого класса. Ведь перед нами живое сердце или легкие, живой человек, который спит. Чтобы ему не было больно, работает бригада анестезиологов, а также перфузиолог - он занимается искусственным кровообращением.
- Какие из сделанных операций можно назвать уникальными?
- Все уникальные операции появляются на фоне хорошо выполненных рутинных. Уникальными можно назвать операции, когда было сделано протезирование сразу трех клапанов, или, например, когда у больного раком легкого имелось поражение сердца и в другом месте ему отказывали в операции. Кардиохирурги отказывали из-за рака легкого, а онкологи - из-за больного сердца. Теперь мы таких больных оперируем. Недавно команда наших хирургов, в которую входили Вадим Бодня, Игорь Поляков, Валерий Кононенко, Алексей Коваленко, Сергей Ситник и Александр Мезеря, стала лауреатом премии в области российской медицины "Призвание", по впервые объявленной номинации "За проведение уникальной операции, спасшей жизнь". Операцию сделали рабочему, который был "нанизан" на двухметровую арматуру. Металлический прут вошел в тело от плеча до мошонки, серьезно поранив правое легкое. Пациент висел на арматуре вниз головой около четырех часов, снять его с прута было попросту невозможно. Сотрудники МЧС спилили арматуру и вместе с ней привезли его к нам. Операция длилась долго: для того, чтобы удалить металлическую конструкцию, больному вскрыли грудную и брюшную полости. В итоге арматуру вынули, а уже через два месяца после травмы больной был выписан.
- Как часто бывают смертельные случаи в вашей практике?
- Например, рождается ребенок со сложным пороком сердца. Мировая статистика говорит, что если его не оперировать, то он умрет в 100 процентах случаев, а если оперировать, то в 15 процентах. В США летальность при операциях на сердце примерно 1 процент. В нашем центре до 2,5 процента.
- Вы работаете в двух таких сложных областях, как торакальная и кардиологическая одновременно, ведь это большая редкость?
- Я мечтал стать хирургом еще в школьные годы. Поступил в 1-й медицинский институт. Ходил на дежурства, рано начал помогать на операциях своим старшим коллегам. Затем интерн, ординатура, работа над научными статьями, диссертацией, постоянная работа в морге, поездки на конференции...
У меня две дочери, внук и внучка. Старшая дочь Наталья заведует отделением онкогинекологии в краевом онкологическом диспансере. Много оперирует, готовится к защите диссертации. Младшая Аня неделю назад окончила мединститут.
- По данным исследований, в здравоохранении вращается огромная сумма "черного нала". Люди вынуждены неофициально платить за хорошее отношение, лечение и так далее. Как вы к этому относитесь?
- Увы, все это существует. И я сам могу привести массу тому примеров: у одного моего знакомого, заведующего отделением, работают 20 врачей вместо шести. У каждого из них 0,25 ставки, а значит, зарплата очень маленькая, но никто из них не увольняется, всех все устраивает. За счет чего они живут? Легко догадаться.
Я считаю, что нельзя торговать своей уникальностью. Многие рассуждают так: вот я хороший, редкий специалист, и если мне общество не платит, я сам себе "доберу" - и выставляет свою цену людям. Это аморально.
За вымогательство надо наказывать. Вот человек лежит в отделении и его не оперируют пять, десять дней. Он спрашивает: "Почему меня не оперируют?" Ему отвечают: "Дай, тогда прооперируют". Это недопустимо. Ну а если человек сам дает после операции - это его личное дело.
С другой стороны, ни один врач не положит в карман "левые" деньги, если у него будет хорошая зарплата. Вот, например, был я недавно в одной клинике в Испании. Там медицина бесплатная. Все финансирование берет на себя государство и страховые компании. Медсестра получает от тысячи евро и более. Так она не ходит по отделению - она бегает. Ей в голову не придет взять за укол плату, потому что она тут же потеряет работу. Думаю, что надо увеличить расходы на медицину раза в два-три, тогда все сдвинется с мертвой точки. Необходимо хорошо работающему платить 2-3 тысячи долларов, а от плохо работающего просто избавиться.