18 декабря в Московском цирке на Цветном бульваре не будет обычного представления. Соберутся только свои — и вспомнят человека, имя которого уже 25 лет как носит эта арена. А с его собственного рождения в этот день исполнится ровно век. Человек этот — Юрий Владимирович Никулин, «великий актер и клоун».
Слова про великого актера и клоуна закавычены не потому, что не соответствуют действительности. Все в них правда, хотя о том, кто самый любимый русский артист последнего столетия, можно спорить:
— Есть у нас и Евгений Леонов, и Анатолий Папанов, и Андрей Миронов, и Валентин Гафт, — признает сын Юрия Владимировича Максим, — ну а если речь о клоунской профессии, то как не назвать Карандаша, Леонида Енгибарова, Олега Попова или Михаила Шуйдина, в паре с которым отец проработал много десятилетий.
Но вот по числу памятников с Юрием Никулиным вряд ли сравнится кто-то из его коллег. Это и «сольные» монументы, в первую очередь тот, что установлен на Цветном бульваре, и «дуэт» с Шуйдиным в Курске, и «гайдаевское трио» (Никулин, Вицин, Моргунов) в Перми, в Иркутске расширенное до «квартета» с самим Леонидом Гайдаем, и другой «квартет» — героев фильма «Бриллиантовая рука» в Сочи, и совсем серьезная скульптурная композиция в честь персонажей фильма «Они сражались за родину» перед знанием Министерства обороны на Фрунзенской набережной...
Говоря о памятниках, нельзя не вспомнить еще один — в родном городе Юрия Владимировича Демидове, что в 60 километрах от Смоленска. Очень скромный, но и теплый: артист присел на лавочку у входа в городской сквер, будто приглашая задушевно поговорить и, конечно, сфотографироваться на память. К нему-то, благодаря любезности Благотворительного фонда Юрия Никулина «Цирк и милосердие», и удалось в юбилейные дни съездить, застав там сына артиста, нынешнего руководителя отцовского коллектива. С него-то, с памятника — и слова, взятые в начале этой статьи в кавычки.
— В этой надписи не хватает одного слова, — заметил Максим Юрьевич, — слова «человек». Отец был человеком в самом обычном смысле. И качества в нем присутствовали обычные, которые мы ходим видеть в каждом: любовь, доброта, милосердие. Только было их через край — хватало и на все созданные им образы, и на миллионы зрителей. Отсюда ответная любовь, не слабеющая уже семь десятилетий.
Отец и сын. Фото автора
Сам Никулин больше всего ценил в людях именно этот импульс доброты. Как наиболее благородные почитал профессии врача, учителя и... милиционера. Тех, кто нас лечит, учит и защищает (интересно, что сказал бы Юрий Владимирович, допустим, о сегодняшней полиции?..).
На мой вопрос — к какой из своих ролей артист был ближе всего по собственному характеру, Максим уверенно отвечает: ко всем. И цирковой Юрик, и Лопатин из «Двадцати дней без войны», и Глазычев из ленты «Ко мне, Мухтар!», и даже Балбес из гайдаевской саги о трех мошенниках — для каждого находился уголок в его душе, каждым из них он становился благодаря не бутафории, а фантастической актерской органике.
— У Никулина не было «второго плана», — продолжает Юрий Владимирович. — С президентом страны он общался точно так же, как с обычным работягой.
На улице ему не давали прохода. Особенно донимали просители денег и страждущие выпить на троих. На эти случаи были разработаны безотказные заготовки. Первая — такая: «Ребята, жена отбирает все до копейки». — «Как, и у тебя тоже? Вот змея». Во второй ситуации он говорил: «Я бы с радостью, но третий день в завязке», чем тоже вызывал сочувствие: «Ну извини, извини».
Кинематографисты понимали его суть, киношные начальники — не всегда. Настоящую битву пришлось выдержать режиссеру Алексею Герману, пригласившему Никулина на роль фронтового корреспондента в фильме «Двадцать дней без войны» по сценарию Константина Симонова. Как вспоминал постановщик, «они, эти специалисты из Госкино, объявили: «Это не советский писатель, а какой-то алкаш. Это порочит наши устои!» Требовали, чтобы я снял Никулина с картины сам. Пообещали: иначе (я цитирую) «мы вобьём вам в спину осиновый кол, и вы никогда не будете работать в искусстве. Слово коммунистов»... Симонов пришёл в ярость, узнав о происходящем, он орал этим цэкистам: «Это я придумал Лопатина, он из моей головы! Вы решайте, какой у вас будет Жданов. А мне оставьте Никулина.» Симонов был членом ЦК, и его послушались».
Сценариями Никулина буквально заваливали — в месяц, по словам Максима, их приходило 10-12, читать приходилось и самому артисту, и его жене Татьяне, и их сыну. Большинство отвергалось —герои не были близки Юрию Владимировичу. С другой стороны, он мог откликнуться на просьбу студента, чей дипломный сценарий тронул его, и тогда добивался, чтобы Мосфильм разрешил съемки, и даже сам ездил в костюмерный цех выбирать себе костюм... Так было на короткометражной ленте «Тут, недалеко» Георгия Николаенко, до того увлекшей артиста, что он попросил сделать лично для него копию. Благодаря этой копии лента и сохранилась, по праву заняв строчку в обширной никулинской фильмографии.
При всем том главным в своей жизни Никулин считал цирк. Ради которого мог даже пожертвовать киноработой, о которой мечтал, как это случилось с ролью Юрия Деточкина из «Берегись автомобиля». Она и сочинялась для него — но нельзя было подвести цирковых коллег, у которых ровно на время съемок выпали гастроли в Японии.
Цирк поразил воображение Юры еще в детстве. Впервые в жизни увидев манеж, он от восторга закричал — и один из клоунов передразнил этот крик. «Папа, клоун мне ответил!».
Универсальный артистизм Юре Никулину подарила сама природа Фото с юбилейной выставки в Смоленском драмтеатре
В демобилизованном после войны Никулине (семь лет службы, в том числе фронтовым связистом и разведчиком) именно цирк разглядел артиста. Здесь он начал работать сперва ассистентом знаменитого Карандаша, а затем в паре с Михаилом Шуйдиным. Сравните — если у современного клоуна шесть реприз, то это уже считается хорошо. У Никулина с Шуйдиным их было 60! Номера «Насос», «Гиря», «Торговля» и многие другие знала вся страна. Чиновники могли сколько угодно возмущаться тем, что, скажем, «Бревно» напоминает людям известный сюжет с Лениным на субботнике. Публика хваталась за животы от хохота и требовала все новых выходов артистов.
Один из таких выходов стал для Юрия Владимировича судьбоносным. Пригласив понравившуюся ему девушку на представление, артист из-за запутавшейся в стремени ноги упал под лошадь и получил серьезные травмы. Девушка пришла навестить его в больнице. Через полгода Юрий и Татьяна поженились, и этот союз сохранялся до самой кончины Юрия Владимировича в 1997 году. А в некоторых номерах — например, в популярной репризе «Весы» — Татьяна выступала их участницей...
Спрашиваю Максима Юрьевича — хватало ли ему родительской любви.
— В пору пика отцовской популярности я видел родителей, наверное, месяц в году, — был ответ. — Конечно, скучал, но ни в коем случае не чувствовал себя недолюбленным. Во-первых, потому что знал, как они любят меня. Во-вторых — никогда не мучился покинутостью, будучи в надежных руках родственников, с которыми мы жили одной большой семьей в коммунальной квартире. Когда же мы виделись, папа рисовал мне комиксы, пел песни, рассказывал истории. Как-то из Японии привез игрушечную ракету, которая управлялась свистком: свистнешь раз — ползет направо, свистнешь два — налево. Один знакомый, вхожий в военно-промышленные круги, увидев такое, переполошился: спрячьте немедленно, у нас это строго засекреченная технология...
— Ценю отцовское тепло тем более, — продолжает Максим Юрьевич, — что от собственного родителя отец получил его гораздо меньше. Характерный пример: папа, вернувшись с войны, где несколько раз был на волосок от гибели (и бомба попадала в блиндаж, из которого он за минуту до того вышел, и машина их в 1944 году заезжала прямо в деревню, занятую немцами), позвонил домой и услышал от своего отца: поздновато ты приехал, я тут на футбол собираюсь — ну, может, подъедешь к стадиону на второй тайм?
Буденовка и фуражка — свидетели двух пройденных от звонка до звонка войн: Финской и Великой Отечественной. Рисунки — самого Никулина, из автобиографической книги «Почти серьезно. Фрагмент юбилейной выставки в Смоленском драмтеатре
В фигуре Владимира Никулина много загадочного. Неизвестна даже его родословная. Если линия жены Владимира Андреевича прослеживается до середины XIX века, включая ее деда, депутата Государственной Думы Петра Ростовцева, то здесь — полный мрак. Например — отчего молодая семья с четырехлетним Юрой на руках так спешно уехала из Демидова в 1925 году в Москву, где почти не было знакомых и совсем мало родни? Сколько ни пытался Максим докопаться до истины через КГБ, а потом ФСБ, ничего не вышло: все архивы сгорели. А в краеведческом музее Демидова приводят такую версию: московский режиссер и актер, приехавший в глубинку организовывать Театр революционного юмора (Теревьюм), резко покритиковал со сцены местное начальство за казнокрадство и был арестован, а оказавшись вновь на свободе, предпочел поскорее убраться из опасных для него мест, забрав жену-актрису и сына.
В сегодняшнем Демидове — совсем другое отношение к Никулиным. Имя Юрия Владимировича носит здешний театрально-цирковой фестиваль, обычно собирающий участников из Белоруссии и Прибалтики. А несколько лет назад местная энтузиастка Наталья Желнорова решила восстановить родное никулинское гнездо на Коммунистической улице. Собственно, Наталья Николаевна уже давно москвичка, более того — наша коллега, работала в газете «Аргументы и факты». Но загорелась идеей возрождения демидовского храма. А чтобы возродить храм, надо возвращаться в город. От пожилой мамы Наталья узнала, что ее легендарный земляк первые четыре года своей жизни прожил в соседнем доме, от которого, к сожалению, ничего не осталось. Но ведь можно построить на пустующем месте его подобие, сделать там музей, культурный центр. Идею поддержала местная администрация, жители стали делиться мебелью, фотографиями, пластинками, напоминающими о той эпохе. Татьяна Николаевна Никулина прислала кое-что из личных вещей Юрия Владимировича, включая издание его автобиографической книги «Почти серьезно» и очки, в которых он над ней работал. Устроили даже миниатюрную гостиничку — зародыш будущего туристического процветания Демидова.
Обстановку старого никулинского дома восстанавливали всем Демидовом. Фото автора
Вечером того же дня в Смоленском драматическом театре московские артисты, приглашенные фондом Юрия Никулина, устроили трогательный и душевный спектакль о жизни артиста. Вход на него был бесплатным. Перед представлением Максим Юрьевич сказал:
— Мы задумывали юбилей Юрия Владимировича как крупные международные гастроли. Его ведь в бывших союзных республиках любили не меньше, чем в России. Но сами видите, какая сейчас ситуация в мире. Одно за другим отпадали звенья этой цепи, пока в конце концов не остался лишь Смоленск. Самый стойкий из всех, за что мы очень ему благодарны. Но жизнь продолжается. Как и род Никулиных, большая часть которого связана с цирком. Дочка моя, правда, предпочла профессию нейрохирурга (Мария живет в Германии — «Труд»), но оба сына работают в нашем коллективе. И даже Станислав, 12-летний сын старшего из них, Юрия, недавно признался, что не прочь стать директором цирка: сидишь у себя в кабинете, пока артисты на арене работают...
Юбилейная фотовыставка в Смоленском драмтеатре заканчивается последним фото Юрия Владимировича (автор — Алексей Белобородов). Кто тогда, 28 июля 1997 года, мог знать, что через три недели сердце артиста остановится. Фото автора
Никулинское чувство юмора, как видим, тоже живо. Интересно, а что бы сказал Юрий Владимирович о нынешней пандемии?
— Думаю, тоже пошутил бы, — ответил Максим Юрьевич. — И как великий анекдотчик оценил бы, например, такой образчик сегодняшнего народного творчества. Врач обращается к пациенту, только что сдавшему анализ на коронавирус: «У меня для вас две новости, плохая и хорошая. С какой начнем?». — «Давайте с хорошей». — «Отлично: этот штамм мы назовем вашим именем».