МИКА, КОТОРЫЙ ЖИВЕТ В МУЗЕЕ

Главная Жизнь 01:01 06 Ноября 2008 4240

У него нет дома. Он живет в музее. У него нет костюма. Он всегда одет в форму офицера царской армии времен Первой мировой. Он называет себя "последним белогвардейцем". А в трудовой книжке у него написано: "Курьер". Кто же он на самом деле?

Воробьева Евгения

Напечатать

ПАПА - АНТИСОВЕТЧИК, МАМА - ЧЕКИСТ
Когда Мика родился, его отцу было уже 49 лет. Мать была на 15 лет моложе. На дворе стоял 1949 год, но в семье Устиновых время будто остановилось. "Я жил за кремовыми шторами, как Турбины у Булгакова", - вспоминает Михаил Георгиевич.
Георгий Николаевич Устинов, отец Мики, дворянин и потомственный офицер, еще не успел окончить кадетский корпус, когда начались октябрьские события. Революция подарила юным кадетам незапланированные каникулы. Они были счастливы, они бегали по Петербургу с митинга на митинг. На одном таком митинге Георгий увидел маленького рыжего веснушчатого человека. Человек активно не понравился юнкеру. Это был Ленин. Неприязнь к новому вождю подстегнула к принятию решения: Георгий Устинов добровольцем отправился к Колчаку - сражаться за Россию. Военная специальность спасла молодого человека, когда все кончилось. Приказом Троцкого технические белые военспецы были амнистированы. Им позволили работать на новую власть.
Так Георгий Устинов стал красным офицером, но лишь внешне. Он ничего не забыл и до самой смерти был верен и происхождению, и присяге.
Мать и отец Мики познакомились на фронте Великой Отечественной. В тот день Георгий приехал в штаб, чтобы получить орден Ленина. Он сразу обратил внимание на юную секретаршу, которая приветливо улыбнулась бравому полковнику. Так все и началось. Однако красавица оказалась женщиной нервной и, что называется, роковой. Особенно проявилось это, когда родился сын Мика. Отец нежно привязался к мальчику, тот, в свою очередь, обожал и боготворил отца. А мать разражалась истерикой всякий раз, когда отец и сын обнимались или играли. Муж, который пылко любил и жену, и сына, терпеливо сносил все и не терял самообладания. Воспитание не позволяло терять себя.
Позже, когда Устинов-младший, уже после смерти обоих родителей, разбирал их бумаги, он нашел документ, из которого следовало, что его мать в 1937 году числилась служащей в столовой НКВД. Это заставило его задуматься: беспартийный полковник, коим был его отец, с точки зрения властей явно нуждался в присмотре (он был допущен к закрытым областям военного производства). Неужели мать была подослана к отцу органами безопасности? Эта догадка отравила Мике жизнь.
Но внешне семья Мики была не просто благополучной, а будто бы сошедшей с дореволюционной открытки. В огромной квартире в центре патриархальной Риги отец по-старинному целовал руку маменьки после обеда, не скрываясь, показывал сыну портреты предков, объясняя, что они честно служили Отечеству. В дом приходили друзья отца - такие же, как он, бывшие белогвардейцы, а ныне красные спецы. Они дарили хозяйке букеты, целовали ручку. Беседовали о возвышенном: о греческой скульптуре, например.
Мика, который рос в отдалении от сверстников, совершенно не понимал, что такое советская власть. От жил не в Совдепии, а в России, засыпая под солдатские песни времен Первой мировой и слушая рассказы отца о "прежней жизни". "Разве такой до революции был хлеб..." - сокрушался Георгий Николаевич по дороге из булочной. Но - ни слова о своем белогвардейском прошлом. Ни слова о том, что дед был жандармским полковником, работал в тюремном департаменте и сажал революционеров...
Но вопросы пришли сами. В 16 лет Мика пришел к отцу и спросил: "Папа, почему ты пошел к красным?" "А ты бы пошел к белым?" - спросил отец. "Конечно", - сын ответил не раздумывая. "Так слушай же внимательно: многие мои друзья по корпусу, которые обладали твоими чертами характера, ушли с белыми", - веско сказал Георгий Николаевич.
Только спустя много лет Михаил догадался, что под "друзьями по корпусу" отец имел в виду себя. Мика потом много думал, почему именно так сложилась его жизнь. Отец, которого он боготворил, был воплощением дореволюционного благородства, и мать, которая всегда была к нему холодна, была воплощением всего советского - именно родители опередили его дальнейшую удивительную судьбу.
ДИАГНОЗ: "СЧИТАЕТ СЕБЯ ПОЭТОМ"
А уже в 18 лет Мика решил, что советская жизнь - не для него и что если он и будет служить, то только Государю. Отцу сказал: "Я никогда не буду носить мундир, как у тебя, но только как у деда". В военкомате прямо перед комиссией он рухнул в обморок. И упорно "отказывался" приходить в себя. Имитация выглядела правдоподобной. Мика сделал все, чтобы не выполнять почетную обязанность по защите советского отечества.
Последствия не замедлили сказаться. В один прекрасный день, открыв дверь на вкрадчивый стук, Михаил увидел человека в сером пиджаке, который предъявил удостоверение госбезопасности и прошел в дом. Михаил вырос в окружении офицеров и привык относиться к ним с доверием. Гость, казалось, тоже был своим. "Ну что же вы, Мишенька, - начал он ласково, - служить не хотите. Стыдно!" И Мишенька сразу выложил ему все: и про веру, царя и отечество, и про мундир, и про стихи, которые давно пишет. Так в первый раз Михаил Георгиевич был арестован. Мику посадили в психушку с формулировкой "считает себя дворянином и поэтом". Из застенка Мика вышел махровым диссидентом. Оказавшись на свободе, он немедленно занялся подрывом советского строя. Он писал стихи и песни. И самые внимательные его читатели работали в КГБ.
1969 год оказался для Михаила самым тяжелым. Он отнял у Мики отца. Колчаковец и антисоветчик, он умер в своей постели. Он был ровесник века, полгода не дожил до 70. Для Мики это был страшный удар. Вторым ударом было изгнание из Рижского театрального института: не за успеваемость - за убеждения.
Ему было уже 26, когда он подал документы в Ленинградское театральное - это была последняя попытка попасть на актерский факультет. Конкурс - 80 человек на место. Михаил блистательно сдал творческий конкурс и... провалился на истории. Историю Мика обожал, но изучал ее исключительно по дореволюционным учебникам, так что вопрос о значении революционного движения поставил его в тупик. Мика вышел из здания института и... немедленно решил покончить с собой.
МАСТЕР, МАРГАРИТА И КГБ
Мика надел фрак, цилиндр, бабочку (раз уж суждено умереть, так пусть это будет достойно, красиво и, главное, не по-советски) и с бутылкой шампанского в руке пошел по улочкам старой Риги. Он увидел, что навстречу ему идет девушка в белоснежном платье, в руках она несла красные гвоздики. Ее лицо показалось потенциальному самоубийце неправдоподобно прекрасным и одухотворенным. Поравнявшись с ним, она посмотрела ему в глаза, и... оба засмеялись. Они хохотали до слез, до упаду. Спасительницу звали Елена.
Само сочетание имен - Михаил и Елена - для них, поклонников Булгакова, было значимым: их звали так же, как писателя и его жену. Михаил действительно много писал. Елена называла его "мой Мастер". Но обоим было тревожно от этих совпадений. Тревога окажется не напрасной.
У Михаила часто не было денег даже на цветы. Но он вставал в четыре утра и шел к зданию партийного комитета - срезать розы. А потом, в белогвардейской форме, вставал на одно колено и говорил: "Сударыня, позвольте преподнести вам цветы, отбитые у красных".
Через несколько месяцев они подали заявление в загс. Прямо на выходе к Мике подошли люди, затолкали в машину и увезли.
Михаила привели на допрос. Следователь с интересом листал какую-то тетрадь, обложка которой смутно показалась знакомой. Гэбист поднял невыразительные глаза. Подвинул тетрадь к Мике. Это был его дневник. "Ваше?" - спросил следователь. "Как он к вам попал?" - ответил Мика вопросом на вопрос. "Ваша мать проявила гражданскую сознательность и сама их нам принесла". Михаил с ужасом понял, что означала "гражданская сознательность" матери.
Только вот Воланд не пришел и не вытащил Мастера из психиатрической лечебницы, куда Мику снова отправили. И любовная история Мастера окончилась несчастливо.
Как раз в этот момент к отцу Елены, который был работником флота и ежегодно ездил в загранкомандировки, пришел человек в сером и объяснил, что если его дочь не перестанет встречаться с антисоветчиком, то у него отберут визу.
Елена тайно навещала Мастера в клинике. На этот раз Михаила посадили по-серьезному. В отделении, где он сидел, содержались только олигофрены, не способные даже говорить. Их поведение было непредсказуемым - они могли внезапно наброситься ночью или плюнуть в тарелку за обедом. Михаил напрягал все силы, чтобы не сойти с ума.
Елена снова спасла его. Она пришла на поклон к матери Мики и уговорила ту написать заявление с просьбой об освобождении сына. Слово матери, у которой были высокие покровители, сработало. Мику выпустили.
Но ни о какой женитьбе уже не могло быть речи. На зарплате отца Елены держалось благополучие всей семьи. Ей пришлось отступиться.
В КАКОЙ ПАЛАТЕ У ВАС КНЯЗЬ ОБОЛЕНСКИЙ?
И вот наконец пришел день, когда не нужно было больше скрываться. "Совок" кончился. Михаил Устинов стал руководителем военно-исторического клуба, получил чин поручика рижского драгунского полка, снялся на центральном телевидении. А врачу психоневрологического диспансера принес документы действительного члена дворянского собрания за подписью князя Оболенского. И спросил: "А князя Оболенского вы в какую палату посадите?" Врачиха испугалась: "В суд будете подавать?" Это была его маленькая месть.
Теперь он, не прячась, носил мундир и захлебывался от радости: "Выжил! Сбылось!" Сбылось?
Только новой России старые диссиденты были уже не нужны.
В 1992 году Михаил поехал в Приднестровье - боевыми подвигами подтвердить военно-исторический чин. Только тогда он имеет цену. Иначе ты не офицер, а просто ряженый. Все было: и трупы, и пули, и дым. Но вместо того чтобы испугаться, он подумал только: "Почему такой длинный дубль?" Сказалось актерское прошлое. И когда скомандовали: "В атаку!", он встал во весь рост и побежал, красиво и гордо. "Мы думали, ты, ваше благородие, интеллигент, а ты - солдат", - пошутили однополчане. Но с тех пор относились к нему с уважением. Тогда Михаил и написал песню "Второго дубля не бывает на войне".
- Так я понял, что я - настоящий, - вспоминает Михаил.
ЗАСЛУЖИЛ ПОКОЙ
2001 год. В свободной Латвии Мика раздражал и власти (потому что кричал о своей любви к России), и коммунистов (потому что был монархист) - он раздражал всех. Ему угрожали. Мика не обращал внимания. Но в какой-то момент почувствовал, что угрозы могут воплотить в жизнь. И тогда Михаил бросил все и уехал из Риги, в которой прожил всю жизнь. В родном городе ему больше не было места.
Так Михаил Георгиевич Устинов оказался в Москве, без копейки денег и без крыши над головой. Где он только ни жил: в церкви, в офисе одной из маргинальных партий. Помог... Булгаков.
В ноябре 2006 года Михаил выступал на концерте. Пел белогвардейские песни. После выступления к нему подошел человек и предложил работу. Михаил Георгиевич не удивился, когда узнал, что отныне ему предстоит работать и жить в Булгаковском доме.
Сегодня, если вы придете в музей Булгакова, что на Садовой, то первым, кого вы увидите, будет немолодой, однако бравый человек, одетый в офицерскую форму булгаковских времен. В его трудовой книжке значится: "Курьер". Немногие знают, что музей вот уже три года является его единственным домом. Иногда он вмешивается в плавное течение литературных вечеров. Из того, что читают, ему почти все категорически не нравится, а скрывать свои взгляды он не привык.
Со своей "Маргаритой" Михаил виделся в последний раз в 1990 году. Тогда они выступали на разных сценах одного дома культуры. На назначенную на следующий день встречу Елена так и не пришла. С тех пор они не виделись. Мика искал ее. Из интернета узнал, что она второй раз вышла замуж и живет в Петербурге. И все же Мика не теряет надежды когда-нибудь ее увидеть.

Напечатать

Жизнь 00:04 / 04 Октября 2024 32369

Далеко от Москвы

Музейную экспозицию в Кронштадте пополнят весомые раритеты

Юрий Совцов, ведущий рубрики

Труд

П. Г. Жарков. Портрет Петра I. 1796 г. Фото: © Vadim Nekrasov, globallookpress.com

Предания старины глубокой порой лежат рядом с нами, но дотянуться до них очень непросто. Надо быть любопытным и настойчивым. К счастью, такие люди среди нас все еще есть, и их немало. Привет от Петра...