Арфой с русской душой называют инструменты, которые производят в Петербурге. Но вот парадокс: их в основном покупают иностранцы, а на родине стараются не замечать. Русские арфы и стоят в разы дешевле, и в качестве не уступают зарубежным, а в Петербургской консерватории предпочитают пользоваться импортными инструментами.
«До абсурда доходит» — эту фразу гендиректор ООО «Резонанс Харпс», единственного в России предприятия полного цикла по производству арф, Игорь МАРТЫНЕНКО то и дело повторяет, рассказывая историю становления своего детища. В мире таких фабрик всего пять. Но в Европе и Америке арфы делают более века, а в России эта традиция прервалась в начале 2000-х годов, когда в результате серии приватизаций фабрика музыкальных инструментов имени Луначарского прекратила свое существование. Теперь там располагается бизнес-центр.
И все-таки арфы в России делают снова. Игорь Мартыненко работал мастером на той самой фабрике, носящей имя наркома просвещения. «Мы пытались сохранить производство арфы, но не удалось. Несколько лет работали дома, сели за верстаки, ремонтировали инструменты, копили деньги и поэтапно начали производство арф в 2008 году. У меня была своя клиентура по гитаре, у мастеров по народным инструментам — своя, года два-три мы так работали, а потом собрались и поняли: если мы сейчас не успеем возобновить производство арфы, то оно просто умрет. Взялись. Для группы энтузиастов это очень сложное дело — почти как космический корабль построить. Я сейчас спрашиваю себя, взялся бы я за это дело снова, — и даже не знаю, что ответить. Ведь мы возрождали производство арфы в надежде, что это кому-то нужно, что наши инструменты, как и раньше, будут поступать в музыкальные учреждения, школы, вузы, на них будут учиться дети. Пора уже культурной столице вернуть доступность музыкальных школ...»
Увы, это все лирика, а реальность куда суровей. Музыкальные школы, тем более классы арф стали закрываться. Многие инструменты советского производства уже не пригодны для игры, а с износом в 90% не поддаются и ремонту. «Арфы живут 40-50 лет. Суммарное натяжение струн — 980 кг — за полвека эксплуатации убивает инструмент, — рассказывает Мартыненко. — Приходят педагоги, жалуются: классы арф закрывают, педагоги остаются на улице, некоторые работают на дому. Но были бы инструменты, уверен, и педагоги вернутся».
В советское время арфы поставлялись в музыкальные школы за счет государства. Игорь Мартыненко сам учился в музыкальной школе по классу кларнета и понимает, что такое музыка в жизни человека: «Из Англии присылают видео: в музыкальных школах играют на наших инструментах, 95% нашей продукции уходит за границу. Мы хотели бы популяризировать арфу в Санкт-Петербурге, но в наших помещениях не развернуться. Мы проводим мастер-классы, предоставляем для этого свои инструменты, арендуем на свои средства залы, к нам приезжают иностранные гости, туристы, все хотят их посетить. За границей есть такое понятие, как лечебная арфа. В роддомах и больницах ставят инструменты, уже доказано их благотворное, целительное влияние. А у нас закрываются музыкальные школы, потому что нет инструментов!»
Под разговоры об импортозамещении закупка иностранных инструментов как шла, так и идет. В правительстве РФ удивились и обрадовались тому, что «Резонанс Харпс» существует. «Из Минкультуры приехали и говорят: а можно мы вас пофотографируем для отчетности, что вы есть, цеха, участки, верстаки. Потом нас пригласили на заседание. Сейчас запустили государственную программу по производству пианино. Говорят, через год начнут программу по арфе. Но через год все педагоги окончательно останутся на улице, не на чем будет играть. На китайских инструментах они не хотят играть, сделать нужно наши. Но чтобы производство было российское, нужны цеха».
Да, проблема сейчас, когда производство этого благородного музыкального инструмента уже налажено и успешно развивается, в производственных площадях. Звучит тоже абсурдно, особенно на Выборгской стороне, где повсюду видны останки бывших производственных помещений. Тут и квартирует «Резонанс Харпс», выпускающий электроарфы, акустические, готические — всего 16 моделей. Планирует выпуск еще четырех как малых, так и с широкой декой инструментов премиум-класса. Стоят такие арфы от 400 до 700 тысяч рублей, в то время как зарубежные — по 6-8 млн рублей. Выходит, русские арфы, изготавливаемые по индивидуальным заказам, по цене ниже, чем инструменты серийного производства за рубежом.
«Но мы закрепляемся пока не здесь, в России, а за границей, — с недоумением резюмирует директор предприятия. — Хотелось бы, чтобы и в России о нас знали, особенно в Санкт-Петербурге».
Производственные помещения по нормальным расценкам аренды фабрике готовы предоставить Москва и Казань. Можно было бы переехать туда, где ждут и обещают льготы, но директор не готов расставаться с людьми, которые работают в Петербурге. Хотелось бы здесь работать, приговаривает он через каждое слово. Сейчас мастерская — филиал питерской фабрики, где будут собираться музыкальные инструменты под брендом «Резонанс Харпс», открывается уже в Испании, на очереди такие же мастерские во Франции, в Италии, в Германии...
Про арфу, которую изготовили для него в Петербурге, заказчик из Испании сказал: да, у нее русский темперамент и русская душа. Столяр-краснодеревщик Александр Адомин этот феномен объясняет по-своему: каждый инструмент индивидуален, тембр и громкость зависят и от древесины, и от руки мастера. Изготовление арфы — это вам не конвейер, инструмент поистине рождается. «В нашем ремесле невозможно сделать две одинаковые вещи. Дерево — материал живой, не предугадать, как зазвучит арфа».
«В чем секрет инструмента? — спрашивает Игорь Мартыненко. — В деке. Мы его кропотливо постигаем. Есть нюансы, секреты, ведутся постоянные эксперименты. Сейчас уже не нужен инструмент, который выпускался в 90-х годах. Никто же поедет сегодня на „Москвиче-412“... Мы пытаемся запустить государственную программу и не понимаем, почему к нам в Москве хорошо относятся, а в Санкт-Петербурге нет. Нам тут уже предлагали закрыть свое производство, оставить шоу-румы и обслуживать иностранные инструменты. Ну, мы идем своим путем уже 10 лет».
