Мы с режиссером Владимиром Бортко сразу договорились, что Мышкин не идиот. Но как это воплотить?..
В первый же съемочный день я самым настоящим образом провалился. Приехал с гастролей из Франции, не успел внутренне перестроиться. И был на площадке просто Женей Мироновым, только с приклеенными усами и бородой. И еще я с ужасом осознавал, что до следующего съемочного дня у меня ровно неделя и я не успею ничего изменить. И буду опять Мироновым, а не Мышкиным.
Мне тогда очень помог Игорь Яцко, артист театра Васильева. Они у себя в театре очень много занимались Достоевским. И в течение той недели раза три мы встречались, и он отвечал на мои вопросы. Он был в материале, а мне надо было срочно восполнить мои пустоты. Мне нужно было найти Мышкина. И вот я снова приехал на площадку. Снимали первое появление Мышкина. Мне надо было просто пройти по улице. Я двинулся. И тут Бортко с облегченным видом повернулся ко всем и сказал: "Мышкин!" Я его нашел для себя, нашел его глаз, как говорил Евгений Евстигнеев. Но иногда я его терял снова. Я приезжал в Москву, когда у меня были спектакли. И вот Москва, ночные огни, лето, люди отдыхают, а я ничего не могу себе позволить, я должен все время оставаться Мышкиным. И тем не менее возвращаясь в Петербург, я каждый раз понимал, что опять не могу его найти. Это каждый раз у меня была такая паника! Я должен был опять его ухватить. Мучительный процесс.
Таких людей ведь сейчас не бывает. Положительные качества Мышкина мешали ему. И на площадке я вдруг понял, что он начинает притворяться, подвирать, чтобы быть, как все люди. Он стал подстраиваться, чтобы как-то въехать в эту жизнь, причем зная свой трагический финал...