Событий на фронте увековечиваний и развенчаний густо. После того как в Орле установили памятник царю Ивану Грозному, теперь собираются установить ему же еще один на Владимирщине. А в культурной нашей столице, изумляющей бесконечными топонимическими фокусами, грозят вослед за мостом Кадырова дать имя Грозного еще и питерской улице. Это, видимо, после недавнего сенсационного вклада в историческую науку губернатора Орловщины Потомского, объяснившего, что Грозный сына своего Ивана вовсе не убивал посохом, бедолага сам умер, простудившись по дороге из Москвы в Петербург. Правда, как это могло быть за полтора века до того, как Петр I заложил свой город, губернатор не уточнил. Но памятник торжественно открыл.
Зато там же, на берегах Невы, отвинтили-таки недавно привинченную доску Маннергейму — замучились отмывать ее от краски, с помощью которой граждане выражали свои чувства к деятелю, душившему блокадный Ленинград. И снова здравствуйте: в Москве, почему-то ночью, началось возведение монумента князю Владимиру.
Конечно же, все это сопровождается горячими, с пеной у рта, спорами во всевозможных ток-шоу. Известные и не очень деятели, перебивая друг друга, выясняют, был ли Грозный полным упырем или что-то человеческое ему все-таки было не чуждо. И вроде бы все заняты делом: одни восстанавливают историческую справедливость, другие ее оспаривают. Давно замечаю: чем больше бросаются в глаза конкретные несуразности и «свинцовые мерзости» нашей жизни, тем абстрактнее материи, о которых спорят в телевизоре.
Но я сейчас о несправедливости, которая задевает меня лично. Есть удивительный персонаж, ныне живущий. В Москве. Ему 92 года, зовут Махмуд Рафиков. Сам академик Курчатов, создатель ядерного щита, которым мы до сих пор прикрываемся, называл Рафикова коротко и внушительно: Мах. Всю свою долгую трудовую жизнь Мах прослужил засекреченным кинооператором «Центрнаучфильма». Для Курчатова он снимал с самолета испытания ядерных и водородных бомб. Снимал с запредельно близкого расстояния. На его счету 40 (!) таких съемок, каждая из которых легко могла стать последней. Пилоты менялись, а он, кинооператор Рафиков, — нет. Перенес лучевую болезнь и выжил. Кто не знал: кадры взрыва пресловутой водородной «Кузькиной матери» — его работа. И, кстати, улыбающегося Юрия Гагарина, каким мы все его теперь помним сразу после приземления, мы тоже помним благодаря Маху и его съемке исторического сюжета.
И вот чего я не постигаю: Рафикову так и не дали Героя России, хотя Курчатовский институт по этому поводу хлопотал. В свое время кинооператора командировал на съемки Средмаш, правопреемником которого является нынешний «Росатом». Казалось бы, там и должны вспомнить о Махе. Ладно, не те времена, чтобы по-человечески помнить добро и тех, кто заложил несущие конструкции страны, которые хоть и скрипят, гнутся, но все еще держат. Ну так хотя бы из имиджевых соображений? Торговать-то советским наследством они ж не стыдятся... Смешно и то, что эти научно-прикладные съемки, уникальные по научной ценности — подчас только это и было у Курчатова, чтобы понять, какая там физика была во взрыве, — теперь, оттопырив мизинчики, оценивают чиновники в культурном ведомстве Владимира Мединского. Именно туда приходят бумаги Рафикова как в последнюю инстанцию. Может, чиновникам кажется, что он недотягивает до знаменитых наших операторов из большого кино — Юсова с Рербергом? Хотя свою ТЭФИ Мах, к слову сказать, получил. И, говорят, Вадим Иванович Юсов в день церемонии остановил его тогда в коридоре: «Старик, а ведь мы и не догадывались, что это все был ты...»
Я восхищаюсь тем, что герой мой, Мах, не дряхлый дед, потерявший интерес к жизни и ко всякого рода пряникам. У него отличная память, он точен в деталях и не тянет одеяло на себя, хотя мог бы — второго-то такого на свете нет. Он бодр, сам ездит на дачу и чинит там крышу. И собирается еще жить. Так что можно успеть быть справедливыми и благодарными с наибольшей пользой для всех. Тут и спорить было бы не о чем на всех ваших телешоу.
К слову, накануне «Прямых линий» с президентом РФ я всякий раз адресую Владимиру Владимировичу вопрос о Махе. Мало ли, думаю, а вдруг высочайшие имиджмейкеры и пиджакеры обратят свое внимание на уникальную личность и воскликнут: «Ка-а-к это могло случиться? Быстро исправить! Поднять на знамена!» И письмо президенту Башкортостана Рустэму Хамитову писала: Рафиков же наш с ним земляк, мальчишка с уфимской улицы Социалистической. Как раз накануне намечавшихся отчетов депутатов Госдумы РФ от Башкортостана. Их, помнится, было 16, слуг башкирского народа. На хромой козе к ним не подъехать. Но все, понятно, отчитались с блеском о том, какую неоценимую помощь они оказали обществу.
Думаешь обо всем этом, а руки так и чешутся пойти свинтить еще какого-нибудь Маннергейма.
