- Отец Евгений, что побудило вас пойти к людям, которые по собственной вине оказались изолированными от общества? Думается, многие из них вряд ли когда-либо верили в Бога, иначе не нарушили бы его заповеди - не убий, не укради, не причини зла другому...
- Впервые порог печально-знаменитого Владимирского централа я переступил в 1989 году. Здесь заключенные находятся по десять и более лет. За годы пребывания за решеткой многие из них, наверное, задумываются и над смыслом своего бытия на этом свете. Трудно сказать, раскаиваются ли они в содеянном, но, думаю, пытаются понять: а так ли жил, ради чего совершил преступление, есть ли оправдание этому, простят ли меня родные и близкие? Это очень тяжелый период в жизни людей, преступивших закон и изолированных от общества. Да, в централе находятся матерые злодеи, но для меня они прежде всего - люди, рабы Божьи, нуждающиеся в помощи и очищении души своей. Не отрицая роли воспитателей, педагогов, психологов, я уверен, что слово священника тоже кому-то поможет встать на правильный путь. Это в свое время и побудило меня обратить свой взор на колонии и тюрьмы. Отрадно, что среди администрации Владимирского централа я нашел тогда единомышленников. А ведь это было время, когда к Церкви относились настороженно, а некоторые и с недоверием. Сейчас мы находим куда больше взаимопонимания.
- За многие годы общения с заключенными у вас никогда не появлялось сомнения в том, что труд ваш напрасен, а люди эти не становятся добрее и чище?
- Любой труд никогда не бывает напрасным, даже если мы сразу не видим его результатов. Конечно, я не могу утверждать, что слово Божье исключительно благотворно влияет на всех, кто его слышит. Но я знаю, что многие заключенные с нетерпением ждут наших встреч, вижу их оттаивающие от обиды и злобы глаза. Порой слышу исповеди, в которых эти люди не могли признаться прокурору или судье. Представьте, даже рецидивисты опускаются на колени и раскаиваются в содеянном. Значит, хотя бы на время их души очищаются, а помыслы становятся благородными. Я знаю, что заключенные уходят от меня не озлобленными, и это помогает им переносить тяжесть лишения свободы. Разве только ради этого не стоит нести слово Божье в колонии и тюрьмы? Я считаю, что при каждом пенитенциарном учреждении должен быть свой священник.
- Вероятно, осужденные обращаются к вам и с какими-то просьбами?
- Чаще всего просят похлопотать о помиловании, о снижении срока, о встрече с родными, очень много желающих обвенчаться. Нередко бывшие осужденные приходят ко мне и после освобождения. Они в растерянности: с одной стороны - пьянящая радость свободы, с другой - кругом все чужое. По-старому жить не хочется, а по-другому просто не умеют. Ведь у многих нет семьи, работы, жилья. Сначала таких людей мы брали к себе, кормили, но ведь всем не поможешь. От безвыходности рано или поздно они опять попадают за решетку. Церковь одна помочь этим бедолагам не может. Это вопрос государственный.
- Отец Евгений, а случались у вас конфликты с осужденными?
- Случались. Тюрьма есть тюрьма. Как-то ко мне на беседу попросился один рецидивист и стал, как они выражаются, "прессовать": "Раньше нас коммунисты тут мучили, а теперь вот вы, попы..." Чувствую, сейчас вцепится в горло! Ничего, обошлось. Но по большей части отношения с осужденными складываются хорошо. Я даже нательными крестами менялся с уходящими на этап.
- Рассказывали, будто вы однажды сопровождали освободившегося старого рецидивиста от тюрьмы до дома...
- Да, был такой случай. Вышел престарелый человек на волю, а добраться до дома сил у него уже нет, и помочь некому. Как быть? Вот и отправился я со стариком в дальнюю дорогу. А он возьми да и начни в автобусе умирать. К счастью, я его крепким чаем из термоса отпоил. Потом в Москве в вокзальном медпункте помощь оказали. Пришел человек в себя и говорит: "Батюшка, купите мне бутерброд с мясом, хоть попробую... И сигарет хороших". Только вот так и не довез я его до дома. Умер прямо в поезде, за два часа до станции, где его ждала сестра...
- Как вы относитесь к поговорке: от сумы и от тюрьмы не зарекайся?
- В каждой поговорке выражена народная мудрость. Значит, и понимать ее надо так, как гласит.