Председатель комитета Совета Федерации по регламенту Вадим Тюльпанов и член того же комитета, экс-руководитель ГАИ России Владимир Федоров обратились к главе ГИБДД Виктору Нилову с просьбой пресечь работу коммерческих неотложек, которые в часы пик превращаются в такси повышенной проходимости для ВИП-клиентов. Почему этим вопросом заинтересовались только сейчас, ведь ни для кого не секрет, что подобная практика использования авто с красным крестом существует не первый год.
Коллеги-автомобилисты не дадут соврать: после череды громких ДТП с участием машин с мигалками и дружным общественным осуждением сильных мира сего, не признающих правил и норм на дороге, членовозов стало меньше. С другой стороны (опять-таки по чисто субъективным ощущениям), заметно прибавилось карет скорой помощи.
Смутные подозрения были подкреплены журналистскими расследованиями. Выяснилось, что без проблем можно вызвать по телефону неотложку и за определенный гонорар промчаться с ветерком через все пробки даже в часы пик. Ведь самое черствое сердце бывалого водителя дрогнет, когда карета с красными крестами пробивается сквозь застывший поток машин: а вдруг там человек на грани жизни и смерти?..
Впрочем, сами извозчики с красными крестами не всегда считают нужным особенно конспирироваться, высаживая седоков не у приемных отделений больниц, а у ресторанов. Но имели ли эти скандалы хоть какие-то последствия? По большому счету — никаких. Всех все устраивало: черные членовозы не раздражают лишний раз обывателя, а важные люди имеют возможность все так же непринужденно успеть на вечеринку. И бизнес по частному извозу в каретах с крестами расширялся.
Кстати, со временем все более демократичными становились и цены на вызов коммерческой скорой. Читаю на сайте одной из частных клиник свежие расценки: «Доставка больного в аэропорт — 7000 рублей, на вокзал — 4000...» По большому счету не так уж дорого для человека, чей девиз «время — деньги». На том же сайте значилась и «легенда», которой необходимо придерживаться «в случае чего». Все гениальное просто! Мол, в процессе транспортировки больного ему неожиданно стало лучше, он оформил отказ от госпитализации и попросил высадить его в удобном для него месте. А то обстоятельство, что вышел он из кареты скорой помощи с саквояжем и сигаретой в зубах, — так это законом не запрещено.
Стоит сразу оговориться, что государственные подстанции скорой помощи подобными вещами никогда не занимались и не занимаются. Во-первых, им некогда (ежедневное количество вызовов просто не позволяет думать о таких заработках), а во-вторых, все государственные неотложки оснащены модулями ГЛОНАСС- GPS, которые позволяют операторам в режиме реального времени следить за перемещениями машин по городу. Малейшее отклонение от маршрута заметят и проверят причину маневра.
Как следует из письма, которое сенаторы направили главе ГИБДД Виктору Нилову, в последние годы коммерческие медучреждения приобрели большое количество транспортных средств со спецсигналами. Часть из них была переоборудована для комфортабельной перевозки пассажиров и лишилась практически всего медицинского оборудования. Далее сенаторы попросили главу ГИБДД дать указание осуществить проверку автомобилей скорой помощи и пресечь их использование не по прямому назначению. Наказание за подобные деяния предполагается оформить в виде отдельного законопроекта.
Как осуществлять контроль? Очень просто. Осматривать скорые можно и на стоянке. И если в микроавтобусе отсутствует оборудование для транспортировки больных и осуществления реанимационных процедур, то все ясно как божий день.
Что касается наказания за нецелевое использование автомобилей с мигалками, то пока этот вопрос еще в стадии обсуждения. Кто-то предлагает штрафовать беспринципных бизнесменов, кто-то — снимать с выявленных ВИП-такси спецраскраску и спецсигналы. Но лично мне кажется, что победить это зло можно, только если без лишних сантиментов лишать медицинской лицензии те коммерческие клиники, чьи кареты скорой помощи были уличены в извозе.
Почему этой проблемой всерьез озаботились только сейчас? Если честно, это тот редкий случай, когда ответ не столь важен, потому что лучше поздно, чем никогда.