Ольга Трейман, буфетчица Театрального центра: "В тот момент, когда террористы ворвались в зал, я зашла вымыть руки в туалет. По шуму я поняла, что там происходит что-то ужасное. Я не знала, что делать. Через два часа после этого боевик выбил дверь и загнал меня на бельэтаж. Я села рядом с уборщицей. От пережитого стресса у меня начались сильные боли в животе. Женщины вокруг шептали: "Тужься! Тужься!", а террористам закричала: "Она сейчас рожать будет". Выглядело это достаточно правдоподобно, ведь я уже на восьмом месяце беременности. "Ради Аллаха, помогите!" - закричала уборщица. "Ради Аллаха и потерпеть можно!" - рявкнул какой-то боевик. Но чеченки дали знак - иди. И я побежала".
Валентина Жуйкова, врач из Кирова: "Я приехала на конференцию в Москву и по обыкновению отправилась в театр. Первое отделение "Норд-Оста" мне и моей коллеге из Украины Кушко Людмиле Яковлевне очень понравилось. Началось второе. На сцене летчики поют и танцуют. И вдруг на сцену врываются люди в камуфляжной форме, начинают вроде бы реально стрелять... Мы переглянулись с коллегой: это спектакль? Но вот нас заставили заложить руки за голову... Стали осознавать, что произошло, когда они до крови избили двух мужчин. Они сказали нам, что предприняли этот захват в качестве мести за то, что якобы наши солдаты живьем закопали чеченских мальчишек тринадцати лет, а потом взорвали. Мы не поверили в эти россказни - все знали, что это вранье, завеса.
За себя не было страшно, только за своих детей - как они переживут информацию об этом ужасе, как выдержат наши старенькие и больные родители. Я выжила только ради них, только благодаря молитвам о них.
В центр бельэтажа террористы принесли бомбу, и рядом с ней все эти страшные часы простояла девушка, которая в одной руке держала пистолет, а палец другой находился на кнопке взрывателя. Она не отлучалась со своего поста, даже в туалет. Чем она была накачана - непонятно. Мы боялись, что от усталости женщина может случайно нажать на кнопку. Так она и стояла, а спустя много часов открыла лицо -восточная красавица... Ну зачем ей надо было кого-то убивать и умирать самой?
Было очень страшно, когда они начинали стрелять. Мы тут же забирались под сиденья - и вот что делает стресс: солидные люди сворачивались под ними в самых невообразимых позах, вполне помещаясь, хотя ряды кресел стоят друг к другу впритирку.
Когда пошел газ, появился такой приятный терпкий аромат, я увидела, как мужчина накинул на рот платок, и сделала то же самое. Террористы забегали, и это, видимо, ускорило воздействие на них газа. Очнулась я только в больнице".
Любовь Корнилова, жительница Сергиева Посада: "По-настоящему страшно стало, когда они стали снимать нас камерой. Она целилась каждому в лицо. Многие старались отвернуться, чтобы близкие, которые могли бы увидеть эту пленку, - а мы думали, что они хотят передать ее для нашего телевидения - не узнали нас. Многим казалось: не увидят - и им будет не так страшно за нас. Чеченцы сказали, что они готовы отпустить многодетную мать, но непременно проживающую не в Москве. Я крикнула: "Мы - из Сергиеа Посада. Со мной были двое моих детей. Схватила третьего ребенка, девочку Дашу, с которой играли мои девочки, и мы побежали к выходу. Даша плачет, отталкивает меня, а я прижимаю к себе детское тельце и думаю про себя: "Только молчи, не выдай нас". Все обошлось, слава Богу"...
...Эту историю Люба рассказывала во дворе реабилитационного центра накануне штурма. Заприметив интересный сюжет, к ней стал подбираться с микрофоном телевизионный журналист. "Люба, молчи! - закричал мужчина, чей сын был в заложниках. - Ты должна молчать. Если боевики узнают, что ты наврала им, разозлятся - и нашим детям конец! Твоей фамилии даже в списке спасенных нет, а ты всему миру рассказываешь". И Люба, заплакав, ушла...
ЗА ЧЕРНЫМ ЗАБОРОМ
Черная изгородь отделяла двор училища N 190, где все эти дни провели большинство родственников и близких заложников. За школьными партами, расставленными в спортивном зале, - взрослые люди, которые учатся жить с горем. У многих - сердечные приступы, повышенное давление, истерика. В первые дни этого было меньше, чем в самый последний, - когда ранним утром вдруг прозвучало: "Насчитывается 67 жертв". (Потом это число возрастет). Один мужчина нервно курит сигарету за сигаретой:
- У меня тяжелая астма. А сейчас она пропала, хотя я выкуриваю по шесть пачек в день...
Марина ждет сына-старшеклассника, старается приветливо всем улыбаться - не слезинки в глазах:
- Мы должны поддерживать наших детей своим состоянием. Я верю, сын чувствует мой настрой. Я этим гадам не сдамся.
Очень высокий молодой человек уходит со своего места только покурить - каждую минуту он ждет, боясь пропустить, когда прозвучит имя жены. Согнувшись в три погибели, возвышается глыбой над партой-маломеркой. Даже еду женщины-соседки, понимая состояние парня, приносят ему прямо сюда.
Несчастные часов не замечают. Им не важно, какой день недели и какое число. Застывшее время стронется с места, лишь когда кончится беда. В штабе время измерялось периодами: от выпуска из Театрального центра одной партии людей до другой. 58 часов почти никто не уходил, спали урывками...
Представители реабилитационного центра, который разместился здесь, в самые критические моменты пытаются успокоить "поплывший" народ. Они молча выдержива ют брань измученных и плохо что понимающих людей, делают все возможное, чтобы ситуация не вы-
шла из-под контроля. Постоянно ходят психологи, участливо спрашивают, чем помочь, пытаются разговорить того, кто сидит с остановившимся взглядом или плачет. От человека к человеку ходит и Наталья Чистякова, студентка 5-го курса психологического факультета МГУ.
- Не могла усидеть дома, - говорит она. - Чем могу помогаю. Ведь одному нужно, чтобы с ним поговорили, а другого требуется быстрее отправить к врачу.
Епископ Георгий весь день простоял возле черной изгороди, чтобы помочь словом Божьим.
- Я бы и к террористам пошел, поговорил с ними, постарался бы вразумить. Но не пускают. Я уверен, что все закончится хорошо. Не так давно была явлена икона Пресвятой Богородицы "Воскрешающая Русь". Ее явление символизирует то, что мы подошли к опасному рубежу: или мы скатимся в пучину греха, или наконец-то обратимся к свету. Люди стали задумываться, почему происходит зло, и это уже говорит о том, что мы повернем на правильный путь. Не надо желать зла никому. Террористы - заблудшие люди. Надо молиться о том, чтобы и их души вразумил Господь. Если рождается зло, то виноваты все. Изжить его из души - самое сложное, но в этом наше спасение. Не дай нам Бог опуститься до бесконтрольной злобы, от нее и погибнем...
Сидящим в зале не до злобы, на нее не остается сил. Все силы подчинены одному: выживите, родные. Стены фойе училища оклеены телеграммами: "Масхадову, Басаеву и всем людям, работающим под их руководством в Москве и за ее пределами. К вам обращается мать. Прошу: посмотрите в окно здания.. Я мать и я хочу верить, что вы снизойдете до материнского и отцовского человеческого чувства..."
Рядом висят и такие послания:
"Москва, штаб по освобождению заложников. Мы, педагоги, учащиеся и родители школы N 26 г. Миасса, крайне обеспокоены судьбой заложников Дома культуры и хотим выразить сочувствие родным и близким. Хотим спросить: "Почему нет сплоченности и понимания в нашем мире?" Мы считаем, что он не должен делиться на отдельные государства. Ведь люди созданы для жизни вместе. Мы против зла на Земле".
"Мысленно мы с вами. Верим в лучшее. Терпения, мужества вам, надежды. Жизнь и мужество победят. Родственники экипажа Ту-154, погибшего в небе над Германией 1 июля 2002 г."
"Уважаемые соотечественники, оказавшиеся в руках террористов, Женщины Краснодара, члены организации, боевые подруги предлагают свои жизни взамен жизни детей, захваченных в заложники. Президент организации ветеранов войны в Афганистане Марина Красина-Земляная".
Самопожертвование, мне кажется, стало характерной чертой этих трагических дней. Когда в зале разговаривал с нами мэр Москвы Юрий Лужков, какой-то мальчишка окликнул его сзади:
- Юрий Михайлович, я пойду в обмен на кого-нибудь из заложников!
- Ишь ты, в заложники собрался, - грустно усмехнулся Лужков. - Они меня-то не берут, а тебя и подавно...
- Террористы стали спрашивать, есть ли среди нас врач, - говорит Любовь Корнилова. - На балконе, где находились дети, поднялась черноволосая женщина. Выяснилось, что она кабардинка. А всем так называемым "лицам кавказской национальности" боевики сразу же сказали, что они могут покинуть зал. Повторили это и женщине, но она отказалась уходить, сказав, что не оставит детей. Кажется, ее звали Майя.
пусть выговорятся
- Террористы нам сообщили, что они готовили этот теракт на день рождения Владимира Путина, но у них не получилось задуманное, - рассказывает Валентина Жуйкова. - Тогда дату перенесли на 19 октября, когда "Норд-Ост" отмечал свою первую годовщину. Услышав об этом, мои соседи по бельэтажу - актеры - ужаснулись, потому что на юбилейном спектакле весь зрительный зал был заполнен детьми.
Мужчина несет на руках в автобус только что освобожденную дочку, закутанную в огромную куртку. Худенькое создание, хотя и выглядит бледно, пытается напевать: "Ля-ля-ля"...
Естественное детское недопонимание происходящего, защитная реакция уберегли многих детей от срыва. Но далеко не всех.
- На бельэтаже рядом со мной сидела вся детская труппа. Две Кати, Саши Григорьевы, - рассказывает Валентина Жуйкова. - Они мне тихонечко пропели все то, что из-за боевиков не удалось досмотреть и дослушать. Я только их просила: "Тише, тише, чтобы они не разозлились". "А дети у меня спрашивали: "Ну как, вам понравилось?" Замечательные дети. Они очень хотели есть. Я им постоянно подкладывала свою долю. Голодали очень - одно буфетное пирожное на четыре части делили. А еще там был Максим, который на нервной почве особенно страдал от голода. Так ему ребята еду давали, от себя отрывали.
Все дни пробыли в штабе дети из частной гимназии "Золотое сечение". Старшеклассники Маша Чумаченко, Володя Соболев и Даша Вербицкая, уже радостные, что нашлись все их школьные сотоварищи, рассказывают наперебой:
- Среди заложников оказались 24 человека из нашей школы: двадцать детей и четыре учительницы. Все эти дни мы тут находимся. Только однажды ненадолго выбрались домой: подделывали ксерокопию свидетельства о рождении сестренке Маши. Нам сказали, что оно обязательно нужно для освобождения детей. Мы думали, сделаем ее помладше - и ее быстрее освободят. Всю ночь над свидетельством колдовали, но у нас ничего не вышло: террористы подслушали об этом, когда мы девочке стали рассказывать по телефону. Хорошо, что ей никакого вреда не причинили... Мы должны были хоть что-то делать. Страшное, наверное, теперь позади.
Психологи так не считают. Буквально в первый же час, как только все заложники были выпущены, они стали приходить в зал к родителям и учить правильно вести себя с детьми, перенесшими стресс.
- Ваша задача: дать выговориться ребенку. Не бойтесь спрашивать. Заметили странное поведение - это нормальная реакция на ненормальное состояние. Через игру меняйте его роль жертвы в прошедших событиях на роль героя. Подчеркивайте: он герой. Девочка проявила мужество, а мальчик становится мужчиной.
Дети, прошедшие через этот ад, стали взрослее. Но главное, чтобы мы, взрослые, набрались мудрости и научились впредь лучше их, да и себя беречь...