Главный дом в Красном Роге строился прадедом Толстого, последним гетманом Украины Кириллом
Главный дом в Красном Роге строился прадедом Толстого, последним гетманом Украины Кириллом Разумовским как масонский храм. В библиотеке Разумовских скопилось множество книг о магии, с которыми познакомился и будущий поэт, а также автор знаменитого исторического романа "Князь Серебряный", Алексей Константинович Толстой. Дом с итальянским салоном и синим куполом, испещренным золотыми звездами, воспринимался окрестными крестьянами как нечто чужеродное и даже зловещее. О самом же графе Толстом сохранилась добрая память, его мужики любили. Именно Алексей Константинович читал им с паперти Успенской церкви Манифест об освобождении от крепостного права, грезя о благих переменах.
Но ненависть к более поздним хозяевам Красного Рога невольно задела и поэта. Еще до революции родовой склеп стал подвергаться дикарским набегам. Гулял слух, что там есть тайник с сокровищами. Крестьяне разоряли могилу так часто, что в конце концов стерли ее с лица земли. И уж вовсе беспощадно стали грабить Красный Рог после революции. Топорами разбили дверь и начали растаскивать добро. Книгами топили печки, старую мебель развезли по всем концам бывшей империи - потом ее находили даже в Одессе.
До 70-х годов прошлого века в одном из старых зданий Красного Рога размещалась школа, носившая имя Толстого. Сейчас оно заброшено. Едут мимо нее чиновные делегации - никому дела нет. Церковь выкрасили в "нецерковный" мышиный цвет. Народ ропщет, а с кого спросить? Но храм хотя бы не перестраивался. А вот то, что сотворили с самой усадьбой, иначе как кощунством не наречешь.
Целый день бродим по усадьбе и ее окрестностям с Валерией Даниловной Захаровой. Она - единственный в России исследователь Красного Рога, знает наперечет каждое дерево, каждую канавку. Приближаемся по Сотницкой дороге к лесу - Толстой ездил этим путем на охоту. Наш импровизированный путеводитель - его стихотворение: "Винтовку сняв с гвоздя, я оставляю дом..." Посередине поля останавливаемся, Валерия Даниловна читает и в который раз восхищается: "Смотрите, каждое слово Алексея Константиновича будто "ложится" на эту местность. Вот там было гумно, а этот овраг называется Ахремов лог, за ним начинался лес. Толстой ездил здесь с Фетом на лошадях. Вот там ручей Коренная канава..." Да, каждый шаг туристического маршрута можно сопровождать идиллическими стихотворными строками. Но там, где было гумно, сейчас свалка. Отшумела свое березовая роща, примыкавшая к бору, нынче вместо леса захламленные кусты. Там, на высоком берегу речки Рог, поэт соорудил себе вышку, с которой нырял, а теперь к живописному некогда месту не пускают дебри. Между тем формально вся округа - охраняемая зона памятника, ее велел беречь закон.
Низина около церкви, на которой Софья Андреевна устроила сад, превратилась в неприглядный пустырь. Когда-то здесь была мельничная запруда, которую называли Греблей. Однажды ее снесло, и уже никто не пытался воссоздать...
Ржавый дорожный указатель извещает, что где-то неподалеку находится мемориальная усадьба. Но и в ста метрах от главного дома вы еще будете озираться, пытаясь понять, куда попали. С одной стороны водонапорная башня, с другой - неказистый домик, обложенный силикатным кирпичом. Из него выскакивает раздраженный дядька, который сразу набрасывается на нас:
- Что вам нужно?! Вы зашли на нашу территорию, земля эта пока профсоюзная! У нас дети здесь находятся! У нас были такие случаи, что подпаливали корпус! Откуда мне знать, что у вас на уме!
Оказывается, это директор профсоюзного пансионата "Красный Рог" Владимир Жегалко. Он не желает пояснить, чей особняк вырос в мемориальной усадьбе - не его ли? Ладно, но почему притворяется, будто не знает Валерию Захарову?
- Захарова со мной не работает. Вы должны прийти и сказать: "Можно нам пройти?"
Валерия Даниловна изумляется:
- Чтобы ходить по усадьбе, которая является нашим национальным достоянием, нужно профсоюзное разрешение?! Так хотя бы табличку об этом повесьте. Усадьба Толстого нужна не только вам - она нужна России.
В том-то и дело, что профсоюзы, засевшие здесь еще в 20-е годы, превратили Красный Рог в свою вотчину. И ладно бы распоряжались ею с должным трепетом. Нет же - как шариковы. Без скорби нельзя смотреть на плоды их "творчества". Толстовские деревья выпиливаются, строятся какие-то сараи. Кирпичный домик, на котором висит вывеска "Администрация", - это бывшая графская прачечная. Мемориальное здание обрядить в силикатный кирпич - где еще встретите вы такое варварство? Профсоюзы обложили кирпичом еще три толстовских здания, изуродовав их окончательно.
А где голландский сад Разумовских? Где конюшни? Меньше других пострадал гостевой флигель, в котором жили Фет, Соловьев и другие именитые гости. Но веранды, которой он был окружен, уже нет. Сейчас здесь школа, в которой обучаются дети, приезжающие в пансионат. Заглядываем, несмотря на недоброжелательный прием местных работниц: обыкновенный замызганный класс...
- Вы представляете, какая была красота, - чуть не плачет Захарова. - Тут немцы стояли во время войны, так вот даже они не осмелились пилить толстовские деревья, а пилили в лесу. Проф-союзный же пансионат оттяпал все земли до дороги, а музею заросли оставил. А теперь хотят все застроить.
...В сентябре начнутся торжества по случаю 190-летия со дня рождения Алексея Константиновича Толстого. В отличие от других Толстых - Льва Николаевича, которому повезло со статьей Ленина насчет зеркала русской революции, и "красного барина" Алексея Николаевича, его тезка Алексей Константинович остался чужаком для новой власти. Ему не везло при жизни, его творчество не пришлось ко двору и потом. Удивительно, но изрядная часть трудов Алексея Константиновича не издана и поныне! Сейчас властные структуры готовят к юбилею лубочные "мероприятия". После них, похоже, усадьбу будут добивать - все мы знаем, как умеют нынешние "реставраторы" превратить пусть обветшалый, но еще живой памятник в глянцевый муляж. Один из заместителей губернатора одновременно с укором и восхищением сказал мне: "А вы видели проект?!" Нет, видел уже сотворенное.