Замечательный бегун Евгений Аржанов рассказывает о своей блистательной карьере и сравнивает спортивные эпохи
До старта чемпионата мира по легкой атлетике, который пройдет в московских «Лужниках», осталось 10 дней. «Труд» продолжает серию публикаций о знаменитых легкоатлетах прошлого. Наш сегодняшний собеседник — легендарный бегун на 800 метров Евгений Аржанов. Его выступление на Олимпиаде 1972 года в Мюнхене знатоки до сей поры считают одним из самых драматических эпизодов в истории спорта. Не проигрывая до того никому в течение четырех лет, Аржанов и в олимпийском финале уверенно лидировал. Но на финише прозевал рывок американца Дэвида Уоттла и уступил мгновение — 0,02 секунды — в главном забеге своей жизни:
— Вы родились и выросли на Западной Украине. Но там, насколько я знаю, русские фамилии — большая редкость.
— Мои родители — из Сталинграда. В 1947 году мама, окончив педучилище, переехала по распределению в западноукраинский город Калуш. К тому же Сталинград был разрушен до основания, а в Ивано-Франковской области за время войны ни одного камня не упало. Народ приветливый: всех хорошо встречали местные жители, если не считать ярых бандеровцев, которых на самом деле было не так много, как сейчас принято считать.
— А как вы пришли в спорт? Гены?
— Родители мои были далекими от спорта людьми. Мама долго не одобряла мои спортивные увлечения. Но я играл в футбол с утра до ночи. Получалось неплохо, и не в последнюю очередь благодаря быстрому бегу и выносливости. Никакие защитники за мной угнаться не могли. Я вообще с малых лет все виды спорта перепробовал: на лыжах неплохо получалось, кроме футбола играл в баскетбол и гандбол, гонял на велосипеде, плавал. Выступал на всех соревнованиях за школу, потом за техникум. То есть заложил отличную базу. Немудрено, что когда сосредоточился на легкой атлетике, то после года тренировок пробежал 800 метров за 1 минуту 47,2 секунды. Это уже было близко к мастерскому результату.
— Из всех средневиков мирового уровня столь бурный прогресс был, наверное, только у кенийца Бунгея. Даже Юрий Борзаковский в юности не столь быстро прибавлял в результатах.
— Это то, что мы знаем. Тот же африканский континент пока лишь в малой степени «освоен» тренерами и менеджерами легкой атлетики. В Кении, Эфиопии и Бурунди я видел 14-летних мальчишек, которые без всяких тренировок бежали 5 тысяч метров быстрее 15 минут. Это фантастика!
— В чем, кстати, причина такой избирательной одаренности? Мы в «Труде» недавно даже организовали дискуссию по поводу того, стоит ли вообще гнаться за темнокожими бегунами...
— Они генетически с самого рождения приспособлены к большой физической работе при недостатке кислорода. Хотя и африканские «горцы» — они ведь тоже разные. Больше всего в мировой элите бегунов на средние и стайерские дистанции мы видим представителей Кении и Эфиопии, и то представителей отдельных народностей. А, например, в Конго и некоторых других странах многие живут на большой высоте, но у них тяжелая кость. И потому бегут уже не так легко. Впрочем, все эти обстоятельства должны белым бегунам только добавлять азарта. Шансы у нас есть!
— Давайте вернемся к вашей карьере, к олимпийскому дебюту.
— Я в 1968 году впервые в жизни уехал за границу — и сразу так далеко, в Мехико, на Олимпийские игры. Был на седьмом небе, но в финал не пробился, опыта не хватило. Мне повезло с наставниками. Особо выделю Ивана Токаря, который работал со мной в Киеве, и легендарного олимпийского чемпиона Владимира Куца. Владимира Петровича все знают как великого бегуна. Но он и тренером был прекрасным. В быту замечательный, мягкий, добрый человек. А на тренировках — диктатор. Высшая оценка у него звучала так: «Нормально». А Токарь был фанатом легкой атлетики, мог часами стоять с секундомером на жаре, морозе или под дождем, даже если занимался с начинающими ребятами.
— Вам этот вопрос задавали не раз. И все же спрошу еще раз. Перед Мюнхеном-72 вы были главным претендентом на победу. В чем видите свою ошибку в решающем забеге? Долго ли казнили себя за нее?
— Я был слишком самоуверен. Думал: при любом раскладе выиграю. Так все и складывалось. Финишный рывок начал за 250 метров до ленточки, с последнего виража выскочил в одиночестве, все позади. Это преимущество меня расслабило. Американца увидел уже в финишных клетках — он меня настиг в последнем шаге и опередил на пару сантиметров, невидимых глазу. Я уже ничего не успел сделать. После финиша долго не объявляли результат, наши спортивные чиновники сначала показывали с трибун, что именно я первый. Потом, вижу, нахмурились...
— Помню, как тогда, в 1972-м, в советских газетах жестко критиковали серебряного призера Олимпиады Евгения Аржанова, не оправдавшего возложенных на него надежд. Дикая несправедливость! Сейчас бы вас на руках носили...
— Да, было обидно. Многие стали косо посматривать. Тогда и появилась мысль завершить карьеру. Хотя списать это решение только на обиду было бы неправильно. В те годы лучшие советские легкоатлеты, по нынешним меркам, бегали задаром. Для примера: за то «серебро» на Олимпийских играх в Мюнхене я получил премию в 800 рублей. Мог купить приличный телевизор... А это был тяжкий круглогодичный труд без возможности передохнуть, расслабиться. Все чаще мучили травмы. В общем, когда мне предложили работу на телевидении, я сразу согласился. Комментировал футбольные матчи и легкоатлетические соревнования, вел еженедельную спортивную программу до 1984 года, пока не уехал в Камбоджу работать тренером.
— В каких странах еще довелось поработать?
— В Африке я только читал лекции, а также проводил показательные тренировки. А тренером успешно работал в Южной Корее. Там мой парень Ким Йон Хван выиграл чемпионат Азии в 1995 году все на те же 800 метров. А другой мой воспитанник стал третьим на 1,5 тысячи метров. Для корейцев это большой успех. Еще я работал в Китае, Бирме.
— На чемпионат мира в Москву приедете?
— Много работы, но очень хочу вживую посмотреть и чемпионат, и Москву. Так что постараюсь приехать!