И
Когда популярному артисту 75, трудно рассказать о нем
— Да, во многих моих песнях
— Вы отмечаете в нынешнем году и другую красивую дату: 55 лет на сцене. С годами труднее или, наоборот, легче подбирать песни, составлять репертуар?
— Трудно подбирать репертуар тем, кто не знает, зачем выходит на сцену. Я же, готовясь к выходу, всегда мысленно обращаюсь к моей публике, к каждому конкретному человеку, стараясь понять, что его волнует сегодня, чем могу его порадовать, подбодрить.
— Много приходится отсеивать из того, что поэты и мелодисты предлагают вам для исполнения?
— О чем вы говорите, какой отсев? Они пишут специально для меня. Знают мой вкус, мою требовательность. А главное, знают, что именно я от них жду. Есть такой замечательный петербургский бард Владимир Калле.
— Но прежде Александр Броневицкий увидел и открыл для эстрады Эдиту Пьеху. Вы
— Маме нужно было лишь один раз увидеть Сан Саныча Броневицкого, чтобы влюбиться в него, довериться его интуиции. Он покорил ее уже тем, что разговаривал с ней на ее родном польском языке — специально учил, готовясь к встрече с тещей… Броневицкий родил меня как артистку. Стал первым моим педагогом в музыке. Ковал, как скульптор Вера Мухина своих «Рабочего и колхозницу». Действовал иногда довольно деспотично. Одергивал: не так ходишь, не так поешь, не та прическа… По молодости я от этого страшно переживала. И только много лет спустя поняла, что он был прав. Теперь могу сказать: большое спасибо тебе за все, дорогой Сан Саныч!
— Своему внуку Стасу Пьехе вы помогали войти в мир эстрады?
— У нас в семье это не принято. Я считаю, человек до всего должен дойти сам. Я и в жизнь своей дочери Илоны никогда не вмешиваюсь. В свое время была, например, против того, чтобы она поступала в театральный институт, а после его окончания работала в одном из городских театров. Но она сделала свой выбор, и я его приняла. Сейчас дочь нашла себя в проведении корпоративных вечеров. Сама придумывает сюжеты, декорации, пишет тексты, ведет программу… Ей помогает дочь Эрика, моя любимая внучка. Она окончила архитектурный вуз. А что касается Стаса, то я ему еще маленькому частенько говорила: как себе постелешь, так и поспишь.
— И что, никогда никаких советов?
— Если только полунамеком. Скажем, Стас одно время не вылезал из рваных джинсов. Я устала на это смотреть и как бы в шутку заметила внуку: не пора ли их заштопать? На что он мне в ответ: «Так все же ходят сейчас, Дита, это клево». — «А я и не знала, что ты как все!» Ему хватило одной этой фразы, он парень умный.
— А на то, что в 31 год мужчине хорошо бы уже иметь семью, детей, не намекали?
— От моих намеков он что, быстрее женится? Или, может, самой искать ему невесту? Иногда, очень редко, говорю в его присутствии как бы сама с собой: ах, доживу ли до того времени, когда стану прабабушкой? Но в ответ — молчание.
— Считается, что артисты — люди суеверные. Может быть, вы верите в гороскопы?
— В одном польском гороскопе я
— А в переселение душ верите?
— Однажды незнакомая тетка сказала мне, что я жила уже 13 раз. Сейчас, стало быть, у меня уже четырнадцатая жизнь. До нынешнего своего рождения я была якобы японкой. И в самом деле, иногда обнаруживаю в себе немало восточного. Очень люблю, например, цветовую гамму Востока —
— Вам интересна сегодняшняя эстрада?
— Не отказываюсь, когда меня приглашают выступить на концерте. С коллегами у меня ровные, доброжелательные отношения. Я никогда не старалась быть интересной задиранием юбки. Стремилась подарить публике
-То есть жизнь удалась?
— Не знаю. Как говорится, вскрытие покажет. Надеюсь, до него еще есть время. А пока я жива и очень люблю жизнь. Меня тут недавно спросили, сильно ли я переживаю
— Одной из первых в СССР я стала носить брючные костюмы. Приезжаю на телестудию, а охранник не пускает: начальство запретило дамам входить в брюках. «Какие проблемы!» — воскликнула я и сбросила брюки, оставшись в длиннополом пиджаке.
— Однажды в Сочи меня преследовал мужчина: высокий, с роскошной шевелюрой и огромными глазами — манекенщик из Ленинграда. И мне он так понравился, что шальная мысль мелькнула: вот бы утонуть в его объятиях! Познакомились. Одна встреча в кафе, вторая, но дальше дело не движется. И вот решительное объяснение. Мой воздыхатель признается: женщины его вообще не интересуют, а вот «Волга» ему нужна позарез: не могла бы ты, Эдита, подсобить…
— По молодости меня обвиняли в насаждении буржуазной идеологии, а один критик состряпал пасквиль в журнале «Эстрада и цирк»: «Эту кабацкую певичку надо выстирать по самое декольте». У меня, кстати, тогда и декольте не было — все свитерочки.
— На протяжении всей карьеры жизнь знакомила меня с тысячами людей. Но два имени особо врезались в память. Вор Рудомазин обчистил нашу квартиру в Купчино, нашли его, когда он сдал мою шубку в комиссионку. На очной ставке он просил меня сфотографироваться с ним — на память. А в Иркутске вор по кличке Сопля вытащил из моей сумки тысячу рублей. Пришла в гостиницу заплаканная: сумма по тем временам неслыханная. Но Броневицкий утешил: «Не расстраивайся, у меня есть заначка — 25 рублей».
— Интердевочки
— Попав в 17 лет в СССР, я была уверена, что у меня редкая фамилия. Пока не приехала в польский город Катовице. Выхожу на сцену порепетировать, и вдруг крик: «Пьеха, подвинь рояль!» Я возмутилась. Но оказалось, это не мне, а рабочему сцены. В Польше Пьех — как в России Ивановых.
— На даче я собрала свои концертные платья, призы, подарки поклонников. Один из самых удивительных подарков запомнила на всю жизнь. На Камчатке в Доме рыбака на сцену вышла женщина с авоськой картошки: «Вот, сама растила, без нитратов! Свари, доченька, а то рестораны, поди, надоели!».
— Однажды в гостинице «Юность» в Москве я обыграла в бильярд Юрия Гагарина. Наверное, он мне поддался по дружбе. А когда артисты с космонавтами затеяли матч по волейболу и