Репортеры «Труда» побывали на знаменитом конном заводе, где граф Орлов выводил знаменитых рысаков
Погожим мартовским днем, когда мороза уже нет, но снег еще не тает, мы добрались автобусом из Воронежа до сохранившего свое великолепие конного двора, похожего не то на замок, не то на роскошный особняк. В усадьбе Хреновoе, некогда принадлежавшей легендарному графу Алексею Орлову, им были выведены знаменитые орловские рысаки. И сегодня, два века спустя, здесь разводят лошадей, а в единственной в России школе готовят профессиональных конюхов и наездников.
Великолепный конный двор был создан выходцем из итальянской Швейцарии, знаменитым архитектором Доменико или, как его звали в России, Дементием Ивановичем Жилярди. Творение, достойное личности графа Орлова, хотя появилось оно на свет уже после смерти хозяина.
Граф, как известно, был выдающейся исторической личностью и не менее выдающимся авантюристом. Любое предприятие, к которому имел отношение Орлов, было сопряжено с риском, но он почти всегда выигрывал. Причем не только в дворцовых интригах, в которых преуспел. Вот, например, не имея опыта морских сражений, граф отправляется во главе русского флота в Средиземное море, и там в Чесменской бухте русские корабли совершают чудо, громя турецкую эскадру...
Удача баловала Алексея Орлова, но и ее оказалось слишком мало для того, чтобы оставаться в вечных фаворитах у императрицы. У государыни Екатерины возникают новые любимцы, а граф Орлов находит себе новое дело — начинает разводить лошадей.
...Покинув ипподром и пройдя мимо памятника графу, установленного против главных ворот Хреновскoго конного завода, мы заходим в местный музей. Здесь представлена история создания знаменитой породы орловских рысаков. Граф начал разводить лошадей еще в подмосковной усадьбе Остров в 1765 году. Там он обустроил обширный конный двор, в перестроенном виде сохранившийся до наших дней. Но подмосковный климат не очень подходил для завезенных из Аравии скакунов. Поэтому в 1776-м граф купил в Воронежской губернии 120 тысяч десятин земли. Здешние лесостепи лучше подходили для коневодства. А название усадьбы Хреновoе объяснялось изобилием дикого хрена, который рос по берегам речки Хреновки. Граф не стал вмешиваться в топонимику.
Вскоре здесь возникли два конных завода, Хреновский и Чесменский, где Орлов и вывел две породы рысистых лошадей — верховых и каретных. До него в России не было своих лошадей, которые могли бы плавно, не останавливаясь и не переходя в галоп, везти за собой кареты и экипажи. Граф хорошо помнил, как в день дворцового переворота встали лошади, которые везли карету с Екатериной из Петергофа в Петербург.
Выведение орловских рысаков началось с того, что Орлов закупил в 1775 году в Аравии 12 лошадей, среди которых выделялся серебристо-белый жеребец Сметанный, 23 лет от роду. За него граф заплатил 60 тысяч рублей серебром — несусветные деньги! В то время все расходы на коневодство в России составляли 28 тысяч рублей. Орлов вновь рисковал, отдав целое состояние за великовозрастного жеребца: тот ведь мог и не дать потомства на новом месте в холодной России. Коня под охраной отправили в Россию сухопутным путем. Его предусмотрительно выкрасили сажей в черный цвет, чтобы никто не догадался о происхождении жеребца (в Аравийской пустыне нет вороных лошадей).
На новом месте Сметанного скрестили с пятью кобылами западных пород. Сам жеребец до рождения детей не дожил, но потомство оставил знатное. Правда, лишь через 11 лет после появления в России Сметанного один из его внуков, Барс, стал бегать той самой рысью, о которой мечтал Орлов. И 17 лет Барс оставался племенным жеребцом.
Из Москвы Орлов частенько наведывался в Хреновое. Он глубоко вникал в дела завода — вплоть до того, какая лошадь в какое стойло определена. После смерти графа в 1808 году его огромное состояние (20 тысяч крепостных душ) отошло дочери Анне. На территории завода и сегодня сохранился флигель, где жила наследница, много сделавшая для процветания Хренового. При ней разбили английский парк, вырыли пруды. Не забывала Анна Алексеевна и о заводах, пригласив для сооружения нового конного двора в Хреновом уже упоминавшегося Жилярди. Тот 8 лет перестраивал конюшни, создав архитектурный шедевр с великолепными условиями для содержания лошадей. Кстати, Жилярди оставил после себя еще один объект, имеющий отношение к коневодству, — Музыкальный павильон конного двора усадьбы Влахернское-Кузьминки в Москве.
При Анне Алексеевне Орловой новым управляющим на заводе стал Василий Иванович Шишкин, из крепостных. Великолепный наездник, он превосходно разбирался в коневодстве. К визиту в Хреновое императора Александра I Шишкин приготовил сюрприз, обучив лошадей «светским манерам». Каково было удивление высочайшего гостя, когда при осмотре конюшен окна внезапно открыли, и все лошади ржанием приветствовали монарха. А когда подвели жеребца Любезного, который опустился перед Александром на колени, император пришел в полный восторг. Он пожаловал крепостному Шишкину бриллиантовый перстень и свободу. Василий Иванович продолжал работать на заводе до 1830 года, когда официально признали породу орловских рысаков.
Ударившись в религию, Анна Орлова продала заводы государству за 6,5 млн рублей. А сын жеребца Любезного по кличке Мужик послужил прототипом Холстомера — героя знаменитой повести Льва Толстого. Писатель посещал Хреновое и хорошо знал его легенды. Помните монолог лошади? «Да, я сын Любезного первого и Бабы. Имя мое по родословной Мужик первый...». Холстомером жеребца прозвали «за длинный и размашистый ход, равного которому не было в России». Но в отличие от своего литературного двойника, настоящий Холстомер успел дать потомство.
После революции завод разграбили. Но вскоре спохватились, и в 1922-м по распоряжению Ленина начали возрождать Хреновое. Орловские рысаки снова оказались востребованы. В 1928-м — 1940-х гремела слава чемпиона серой масти Улова. Говорят, Генри Форд предложил за него 12 автомобилей со своего конвейера, но капиталисту отказали: такой конь — товар штучный. И, кстати, правильно сделали: Улов положил начало целой династии, от него на заводе получили 312 высокопородных жеребят!
В годы Великой Отечественной лошадей эвакуировали в Свердловскую область. Хреновое бомбили, но шедевр Жилярди уцелел. Говорили, он приглянулся Герингу, пожелавшему сохранить его для себя. После освобождения Воронежской области в конюшнях содержались пленные итальянцы и венгры. В первые послевоенные годы началось восстановление завода. Люди голодали, но лошадей берегли. Со временем количество содержавшихся на заводе лошадей достигло 2 тысяч. В 1970-е завод стал разводить крупный рогатый скот, птицу...
Но нас ведь с вами интересуют лошади? Вместе с заведующей музеем Ольгой Сиземиной отправляемся к главным воротам конного двора. Здесь могила того самого Улова, так восхитившего Форда. До революции было целое кладбище для особо отличившихся скакунов, но сегодня люди не так сентиментальны.
А вот и конюшни. В денниках содержатся кобылы с жеребятами. Опять вспомнились строки из «Холстомера»: «Денники у нас были в длинном теплом коридоре, с решетчатыми дверьми, сквозь которые все видно было». Именно так эти помещения выглядят и сейчас. Чистота необыкновенная. Будущие мамы содержатся на открытом воздухе — для укрепления иммунитета у жеребят. В обширном вольере несколько десятков лошадей с округлыми животами. Все тихо-мирно. Зато в конюшне, где содержатся жеребцы-производители, тишину то и дело нарушает беспокойное ржание. А вот и зал, где совершается таинство лошадиного зачатия...
А завершается наше знакомство с заводом разговором в духе времени — о финансовых трудностях. Есть, конечно, у завода доходы — от продажи и сдачи в аренду орловских рысаков и русских тяжеловозов, а еще призовые победивших на соревнованиях лошадей. Часть конюшен завод сдает в аренду. Но этого не хватает. Коневодство — занятие дорогостоящее. Так, содержание одной лошади в день обходится в 450 рублей...
Покинув красивейший конный двор, который — редкий случай! — два века используется по назначению, подходим к зданию единственной в России школы, которая нынче готовит профессиональных конюхов и наездников. У входа встречаем девушку Алину. Спрашиваем ее о планах. И слышим в ответ: «Пока учусь. А потом приду на завод, ведь работать с лошадьми — моя мечта с детства...».