Зимняя сессия ПАСЕ дает шанс приставить к ним увеличительное стекло.
НОЕВ КОВЧЕГ. Проходящие в Страсбурге ежеквартальные сходки собирают парламентариев 43 стран Европы, от Атлантики до Охотского моря. Они и есть главные действующие лица и исполнители. Но вначале несколько слов о месте действия. Круглый зал пленарных заседаний в штаб-квартире Совета Европы во французском Страсбурге вписан, по сути, в квадрат. На фасаде с правого бока прилеплена полусфера, вызывающая ассоциации с барочными узорными стеклами на корме испанского галиона эпохи Веселого Роджера. Внутри в центральном вестибюле отделка из мореного дуба также рождает романтические образы океанских парусников...
- Чему удивляться? - гасит мой восторг своим умудренным скепсисом коллега, завсегдатай депутатских посиделок. Умудренный собственным жизненным опытом и книжной эрудицией, он добавляет. - Ноев ковчег. Символика ясна. Другого и быть не могло. Масоны строили.
НАШИ. Левые. Для оппозиции сессия служит трибуной. Обязательный элемент в программе для журналистов - пресс-конференция лидера КПРФ Геннадия Зюганова, не упускающего ни единого шанса для общения с прессой. Здесь, в Страсбурге, дух и буква его выступлений выдержаны, как французское вино или спич в старом английском клубе для джентльменов. И только вопросы о российской злобе дня заставляют главу компартии сперва чуть вытянуть обе руки вверх, приспуская рукава пиджака, затем податься всем корпусом вперед и начать раздавать "всем богам по сапогам". В том числе коллегам по ассамблее: к примеру, первая кровь пролилась в 1993 году, "и тогда в Страсбурге этому аплодировали". Но чаще по своим оппонентам дома: комментируя арест Бородина, он как бы вскользь заметил: "Чубайс и Гайдар чаще бывают в нью-йоркском аэропорту..."
Правые. "Групповщина" в хорошем смысле проявляется не только в том, что все 602 депутата, представляющие 186 партий, слепились в пять кружков-групп по идеологическим пристрастиям и интересам. Есть демократы вкупе с реформаторами. Есть просто демократы. В чем разница между первыми и вторыми, пока не уловил. Есть также социалисты, народники и либералы. Попадаются одинокие рыцари без страха и упрека, ни к кому не примыкающие. "Кучкование" как способ выживания заставляет депутатов ходить если не парами, то тесной кучкой. И только Сергея Адамовича Ковалева, старожила Страсбурга, от которого дистанцировался его собственный Союз правых сил, можно было видеть возвращающимся в отель поздним вечером в гордом одиночестве.
Отечественные правые, однако, были востребованы по полной программе, поскольку программа почти вся сводилась к одному - к Чечне. Блистал только своим отсутствием "главный либерал-демократ". Владимира Вольфовича здесь поминали тихим словом по меньшей мере дважды. Сначала на традиционном приеме в дни сессии ПАСЕ в российском постпредстве. В прошлый раз, припоминаю, его обступила детвора, дети дипперсонала, прибежавшие, скорее всего, по наущению взрослых поглазеть на Жириновского. Он мгновенно преобразился, накрыл их руками, точно наседка своих птенцов, и проникновенно пропел хит из кинофильма его молодости "Щит и меч": "С чего начинается Родина..."
Потревожили имя Жириновского и на открытии сессии, когда у председателя ПАСЕ лорда Рассела-Джонстона поинтересовались, как он относится к эскападам главного либерал-демократа. У лорда губы самопроизвольно сложились в загадочную улыбку (понимай, как знаешь):
- Он так долго здесь обретался, что мы успели к нему привыкнуть... К тому же он доставлял нам столько развлечений.
К ВОПРОСУ О ЯЗЫКОЗНАНИИ. Французский журналист с радиовещания на Россию признался мне, что часто целиком и полностью, без купюр, выпускает в эфир монологи ЧВС, или Черномырдина Виктора Степановича. У английских коллег есть выражения "взять напрокат цитату". Она дорого стоит, и за ней охотятся. Но стоит слово взять депутату Черномырдину, как эта головная боль снимается. На этот раз, предлагая разумную поправку в документ о прекращении контроля за соблюдением прав национальных меньшинств в Латвии, Виктор Степанович оправдал ожидания, подарив всем цитату дня: "Нельзя делить людей на одних и других".
Еще штрих. Случается, что Витаутас Ландсбергис, экс-президент Литвы, и Юрис Синка от националистической партии Латвии "Тевземей ун бривибай" прямо на заседании, обращаясь к российским коллегам-оппонентам, вдруг переходят на язык, видимо, знакомый им с детства, - русский матерный. Спрашиваю у главы нашей делегации Дмитрия Рогозина, как он поступает в этом случае. Оказывается, приходится и нам отпускать пару крепких выражений на ненормативном русском языке. А когда западники вопрошают, что, мол, происходит, им объясняют- все в порядке, это у нас так, междусобойчик.
ИХ НРАВЫ. Штат Совета Европы - 1300 человек. Международный экипаж. Но в одном все похожи. Незнакомец, войдя в лифт, обязательно улыбнется и скажет вам "бонжур". Кассирша в столовой первой вас поприветствует, а вручая сдачу, отпустит вам без натуги "мерси" и вдобавок пожелает "бон аппети". В прениях по докладам полагается воздать должное отменно проделанной работе докладчика, не жалея при этом эпитетов. Могу засвидетельствовать, никто из депутатов, представивших свой труд, не был обделен громко выраженной похвалой. Таков ритуал. Здесь невозможно себе представить, чтобы работа, как в нашем недавнем прошлом, оценивалась всего по двум критериям - "удовлетворительно" и "неудовлетворительно".
Тем самым достигается настолько густая атмосфера благожелательности, что весь Совет Европы начинает казаться собравшейся для спевки у костра пионерской дружиной. Или - привилегированным клубом взаимного любования. Хотя эта благостность не отменяет, а только оттеняет жесткость формулировок при вынесении суждений-вердиктов по соблюдению или нарушению государствами - членами правозащитного режима. Тогда Совет Европы и ПАСЕ показывают зубы. Не напрасно местные журналисты издавна окрестили их "сторожевыми псами демократии".