Константин Лавроненко: «Я не такой серьезный, как обо мне думают»

В прокат выходит комедия Антона Барщевского «Зайцев, жги! История шоумена», в которой одну из главных ролей играет Константин Лавроненко

О работе над фильмом актер рассказал «Труду».

— Все привыкли, что вы снимаетесь в серьезном кино. Почему вдруг решили сняться в комедии «Зайцев, жги! История шоумена»?

— Совсем не вдруг. Давно хотел сняться в комедии, но все, что предлагали, мне не нравилось. А этот сценарий показался мне симпатичным. И я не такой серьезный, как принято обо мне думать. Нет, я, конечно, серьезный, но в меру. И пошутить люблю. Я уверен, что чувство юмора — это черта, отличающая нормального человека от, скажем так, ненормального.

— Вы играете влюбленного олигарха, готового выполнить любую прихоть красавицы, которую играет Марина Александрова. Но, увы, она равнодушна к вашему герою. А в жизни у вас случались такие ситуации?

— Начнем с того, что в жизни я не олигарх. К сожалению. Или к счастью. А с ситуацией, когда мужчина любит женщину, а она его — нет, мне кажется, хотя бы раз в жизни сталкивался каждый мужчина. Даже в младшей группе детского сада бывает такое, что мальчику нравится девочка Маша, а ей — хулиган Коля.

— По сюжету ваш соперник — популярный шоумен, привыкший к вранью и делающий это легко и беззаботно. Но однажды он вдруг срывается и начинает всем в глаза говорить правду. А вы часто врете?

— Предпочитаю говорить правду. Но бывают случаи — достаточно редкие, — когда, чтобы не обидеть человека, лучше немного правду, так скажем, попридержать. Есть же какие-то дипломатические моменты. Вот дипломаты — они же говорят не напрямую, а всегда обтекаемо. Но в то же время не врут. Вот и нам надо у них поучиться. Правда — это, конечно, хорошо, но не менее важно и то, каким образом ты правду до людей доносишь.

Иногда за желанием резать правду-матку скрывается плохое воспитание, а также желание эпатировать и самоутвердиться. Сам я на критику стараюсь не обижаться. Если критикует друг, надо прислушаться, а если недруг — обижаться бессмысленно. И вообще, каждый имеет право на собственное мнение. Хотя раньше я, конечно, относился к этому не столь философски, мог очень бурно реагировать.

— Вы много снимаетесь. А в театр не хочется вернуться?

— Я ушел из театра, потому что в нем сейчас много фальши. И поскольку эта фальшь со сцены до сих пор не исчезла, то и не возвращаюсь пока что туда. Мне кажется, что кино сегодня — более живое искусство, чем театр. Кроме того, хорошее кино может жить много-много лет. Я верю, что кино бессмертно.

— Став лауреатом Каннского кинофестиваля за фильм Андрея Звягинцева «Изгнание», вы теперь находитесь под пристальным вниманием не только прессы, но и коллег-актеров. Наверняка они не упустят случая указать вам на любую оплошность.

— Да нет, все не так уж страшно. (Смеется.) Иногда, конечно, бывает некоторая напряженность. Особенно в начале съемок. Мол, ну-ка посмотрим, что там сейчас этот лауреат нам наиграет, наверное, сейчас будет пальцы тут гнуть!

Но потом видят, что никто ничего гнуть не собирается, и все расслабляются. Но чаще, наоборот, все с самого начала относятся доброжелательно. Так что с коллегами обычно складываются хорошие, плодотворные отношения. (Улыбается.)