Его кончины можно было ожидать, и все-таки она неожиданна. Смутно верилось: может быть, он
Его кончины можно было ожидать, и все-таки она неожиданна. Смутно верилось: может быть, он удержится и на этот раз, и на этом, уже смертном, рубеже. Но, видно, есть предел и астафьевскому жизнелюбию и упорству.
Это был настоящий солдат - битый, стреляный, неунывающий, веселый и печальный, сердечно добрый и по-настоящему злой, порой грубый. Все в нем было. Он цеплял читателя, что называется, за живое. Не все его принимали, и это естественно - он был ни на кого не похож в нашей прекрасной литературе о былой страшной войне. Ведь, кроме общей, война у каждого была еще и своя.
Он написал и немало иной, нежной прозы, но главными в нем сидели те четыре года. Он был словно тот партизан, который не знал, что война кончилась, и все пускал эшелоны под откос, - все писал о войне свои бесстрашные пронзительные книги.
ОТ АЛЕКСАНДРА СОЛЖЕНИЦЫНА
Умер самобытный русский писатель, настойчивый правдолюбец. Из первых, кто чутко отозвался на нравственную порчу нашей жизни. Как никто, испытал солдатскую тяжесть войны и поднял ее со дна.
Мир его праху.