Акмолинское спецотделение сокращенно называли "Алжир", то есть Акмолинский лагерь жен изменников Родины. Он был организован в январе 1938 года. Прямо в степи спешно поставили несколько саманных бараков, четыре вышки для часовых, обтянули место колючей проволокой. Рахиль Михайловна была отправлена сюда из Бутырской тюрьмы в так называемом "столыпинском" вагоне с решетками вместо дверей и окон. И чего только она не вынесла в Карлаге: 40-градусные морозы, голод, тиф. Вместе с ней прибыли 1600 женщин. Со временем в Акмолинском отделении Карлага собралось более 18 тысяч осужденных Особым совещанием НКВД СССР. Здесь отбывали сроки жены, родственницы видных государственных деятелей, военачальников, ученых, писателей, дипломатов: супруги Бухарина, Енукидзе, Блюхера, Сейфуллина, Майлина, Нурмакова, сестры Тухачевского, многие другие. В "Алжире" Рахиль Михайловна доила коров, рыла арыки, собирала камыш, сеяла пшеницу. Летом началось строительство швейной фабрики, и она с другими занялась производством саманных кирпичей, которые изготавливали вручную.
В свободное от работы время женщины вечерами собирались вместе: пели песни, читали стихи... Был у них свой хор, которым руководила М. Лер, танцевальная группа Т.Ивинг-Афониной. Кстати, о досрочном освобождении Татьяны Павловны Ивинг-Афониной, а затем о ее полной реабилитации постоянно хлопотал Леонид Осипович Утесов. В фондах музея поселка Малиновка Акмолинской области до сих пор хранится его письмо: "Татьяну Павловну Ивинг-Афонину знаю с 1928 года как артистку, танцовщицу, неоднократно выступал вместе с ней в концертах, в которых она с партнерами великолепно демонстрировала свое мастерство. Свидетельствую это обстоятельство с ответственностью и удовольствием, так как всегда получал радость от ее выступлений".
За Рахиль Михайловну вроде бы хлопотать было некому, хотя она в то время уже была известной актрисой немого кино, успешно снялась в фильмах "Вторая жена", "Прокаженная", "Долина слез" и других. Ей предвещали большое будущее, как и ее сестре Елизавете Михайловне Мессерер, актрисе театра имени Ермоловой. Но самой яркой звездой в семье Мессерер считали Суламифь Михайловну, прекрасную балерину Большого театра. Именно она первой разглядела в Майе огромный талант танцовщицы и взяла ее под опеку.
Забившись в деревянный угол на верхних нарах в бараке, Рахиль Михайловна вспоминала, как в конце 20-х годов неожиданно потеряла в ЦУМе дочь. Выбежав на бульвар, она увидела большую толпу, которая аплодировала маленькой Майе. Оказывается, девочка услышала по радиодинамику свой любимый вальс Делиба из балета "Коппелия", не выдержала и стала танцевать под знакомые звуки, вытянувшись на носочках... Рахиль Михайловна решила сохранить башмачки, в которых впервые "публично" танцевала ее трехлетняя дочурка, и спрятала их в комод. Пройдут годы, она вернется домой в Москву, откроет ящик и найдет в нем эти башмачки. Прижмет их к щекам и заплачет от счастья. Ее дочь Майя к тому времени станет артисткой Большого театра Союза ССР.
Когда Рахиль Михайловну арестовали, Майе было 13 лет. Волшебный мир балета уже вошел в ее жизнь. И Рахиль Михайловна часто вспоминала в Карлаге, как впервые приехала с дочерью к своему мужу на остров Шпицберген, где Михаил Плисецкий был консулом и главой советской угольной концессии. Он был поражен талантом своей дочери. И за великолепные танцы, шутя "подарил" ей весь архипелаг вместе с Полярной звездой. Как раз во Дворце культуры угольщиков Майя исполнила первую на сцене роль - Русалочку из оперы "Русалочка" в самодеятельном спектакле.
Как они были счастливы в то время! Посмотрев свою дочь в спектакле, Михаил сказал жене:
- Милая Ра, надо Майю отдавать в Московское хореографическое училище. Иначе здесь, на Шпицбергене, ее талант замерзнет.
Да и сама Рахиль понимала, что талант - не пустой звук, и если им не заниматься всерьез, не будет толку. И когда семья вернулась в Москву, то сразу повела дочь в хореографическое училище Большого театра. Девочка выдержала жесткие условия конкурса и стала учиться в классе Елизаветы Павловны Гердт, прекрасной балерины академического плана.
Все складывалось в их семье удачно до тех пор, пока в 1937 году не арестовали Михаила Плисецкого как врага народа. С тех пор начались черные дни. Вскоре мужа расстреляли, а ее спровадили в Бутырку.
Прощаясь с родными, Рахиль попросила старшую сестру Суламифь Михайловну Мессерер взять Майю к себе на воспитание. И в первом же письме из Москвы, которое Ра получила еще в Бутырке, Суламифь сообщила, что Майя с самозабвенным упорством постигает прекрасную и трудную науку танца. Помогал Майе и ее дядя Асаф Михайлович Мессерер. Он был ведущим солистом Большого театра, и в начале 30-х годов вместе с Суламифью они давали гастроли в ряде европейских стран, являясь первыми "полпредами" советского балета за рубежом.
Суламифь передавала слова утешения и от другого брата - Азария Мессерера, который был любимым учеником Е.Б. Вахтангова. Рахиль в то время еще не знала, что все они давно бились за справедливость, за отмену ее жестокого осуждения органами НКВД, даже написали письмо И. Сталину.
Всему есть предел. Однажды Рахиль вызвал начальник Акмолинского спецотделения С.В. Баринов и сказал:
- Собирайся в Москву. Если бы не твоя дочь, то гнить бы тебе в лагере до самой кончины...
Вскоре Рахиль посадили на полуторку, повезли в Акмолу на московский поезд... Прощай, долина слез!