Единственным на весь СССР космическим архитектором в 1960-1980-х годах была засекреченная Галина Андреевна Балашова, невысокая, немного застенчивая женщина с черными внимательными глазами и скромной прической. Ее жизнь, включившая творческие поиски при создании уюта и приемлемых условий для работы в отсеках космических кораблей и орбитальных станций, незаслуженное забвение в своей стране и громкое признание за границей, — готовый сюжет для захватывающей книги. Но пока книги нет, познакомимся, как писали в Германии, с «выдающимся архитектором, достигшим своим творчеством самых звезд».
Когда Галина в далеком 1955-м окончила Московский архитектурный институт, такой специальности, как «космический архитектор», понятно, просто не существовало. До начала космической эры — запуска первого искусственного спутника Земли — оставалось два года. Она не интересовалась ни астрономией, ни фантастикой. Но именно Балашовой предстояло открыть новое направление на стыке архитектуры и пилотируемой космонавтики.
А начиналось все весьма прозаично. Вместе с мужем Юрием, талантливым физиком, Галина переехала в подмосковный Калининград (нынче Королев). Супруг после окончания МГУ получил направление в закрытое ракетно-космическое предприятие — Опытно-конструкторское бюро № 1, которым руководил сам Сергей Павлович Королев. Сегодня это флагман нашей космонавтики — РКК «Энергия». В ОКБ-1 был отдел главного архитектора, занимавшийся застройкой заводской территории и города. В этот отдел по рекомендации мужа и была принята Галина.
Семь лет ей поручали самые земные работы — привязку пятиэтажек в Калининграде, проектирование Дворца культуры, озеленение территории... Но в 1963-м неожиданно появилась новая точка отсчета в ее биографии. Вроде бы незначительный эпизод, но на самом деле это был принципиальный момент, во многом изменивший ее работу, а впоследствии и жизнь.
— В конструкторском бюро в подмосковных Подлипках с 1962 года шла работа по созданию нового корабля «Союз», — рассказывает Галина Андреевна. — Его герметичный объем (10,45 кубических метра) планировался вдвое большим, чем на гагаринском «Востоке». В «Союзе» конструкторы предусмотрели не только кабину (спускаемый аппарат), но и бытовой отсек, позже названный орбитальным. Его делали с нуля, прототипов, в отличие от кабины, не существовало. На завершающем этапе конструкцию должен был утвердить Сергей Павлович Королев. Ему показали бытовой отсек, изготовленный в виде деревянного макета. Но главному конструктору внутренний интерьер категорически не понравился.
Это было сугубо техническое, малопривлекательное пространство, не очень-то комфортное для пребывания в нем космонавтов. В нижней сферической части отсека конструкторы установили два ящика с аппаратурой и оборудованием. Снаружи торчали рукоятки управления. Мир холодного металла. А ведь жилой объем предназначался не только для работы, экспериментов, но и для отдыха космонавтов, питания. В общем, Королев раскритиковал это детище и приказал за неделю сделать новый проект «по-человечески».
Конструкторы обратились к художнику, работавшему на фирме. Но тот отказался и порекомендовал привлечь Балашову. Объяснил: не художники, а именно архитекторы занимаются организацией пространства, умеют создавать красоту и уют. Их этому учат в институте. И вот представьте: всего лишь за выходные скромная сотрудница не самого главного отдела предприятия сумела кардинально преобразить отсек. Один ящик она превратила в симпатичный сервант, в который спрятала оборудование, пульт, другую технику. А кроме этого, предусмотрела в серванте ящички для бытовых вещей, книг. Рядом с сервантом разместила вроде бы обычное кресло. Но оно было с секретом. Если открыть крышку-сиденье, то кресло превращалось в космический туалет. Очень рационально было использовано пространство. Второй ящик, находившийся на противоположной стороне бытового отсека, по воле Балашовой стал диваном. Внутри его тоже была техника.
— Эскизы я передала руководителю проектных работ Константину Петровичу Феоктистову, а он показал начальству, — вспоминает моя собеседница. — Королеву бытовой отсек понравился, и он с благословения главного конструктора получил путевку в жизнь. И сегодня, полвека спустя, наши космонавты пользуются им.
А для Галины это был первый опыт создания жилого интерьера в космическом аппарате. Она предлагала конструкторам свои варианты вентиляционных решеток, пульта, обрамления иллюминаторов и многие другие детали интерьера. По сути, в 1963-м началась история космической архитектуры. Балашова перешла из отдела главного архитектора в конструкторское бюро. В течение четырех лет занималась не только интерьером, но и компоновкой бытового отсека — обратите внимание! — лунного орбитального корабля. Он, правда, так и не полетел, ибо программу закрыли после высадки американцев на Луну.
На кораблях «Союз» она выполняла работу не только архитектора, но и инженера-проектанта. Вместе с конструкторами и другими специалистами занималась поиском отделочных материалов. Для жилых отсеков выбрали негорючую и нетоксичную ворсовую ткань, искусственную кожу, матовые эмали. Одно из рацпредложений пытливой сотрудницы позволило сэкономить 9 кг веса за счет использования капронового материала «Богатырь» и отказа от клея. Для космической техники экономия 9 кг — это огромное достижение! Балашова доказала: лучше не приклеивать декоративную отделку, а привязывать ее специальными тесемками. Между прочим, за каждый килограмм снижения веса полагалась премия. И автор рационализаторского предложения могла получить 450 рублей при зарплате 180. Но эта премия досталась конструкторам, которые быстренько оформили на себя необходимые документы.
Особое внимание, по словам архитектора-инженера, уделялось подготовке интерьера «Союза-19» к историческому полету, когда наш корабль впервые должен был состыковаться с американским «Аполлоном». Вот одна из проблем: когда американцы перейдут в бытовой отсек «Союза», как они разместятся вместе с нашими космонавтами — Алексеем Леоновым и Валерием Кубасовым? Балашова нашла оригинальное решение: на серванте смонтировали откидной столик, по бокам которого можно было быстро откинуть два сиденья. А еще двое могли сесть на диван. Она же подобрала цвета: зеленый — для пола и дивана, светло-желтый — для потолка и стен, голубой — для откидного столика.
Наградой для космического дизайнера были оценки, данные после полета Алексеем Леоновым: «Оборудование американского командного модуля мне понравилось, но компоновочная схема корабля «Аполлон», на мой взгляд, хуже компоновочной схемы корабля «Союз». Все же намного удобнее иметь корабль, состоящий из двух отсеков». Бытовой отсек с интерьерами Балашовой выдержал экзамен на пятерку.
Помимо «Союзов» Галина Андреевна занималась также интерьерами многоразового корабля «Буран», орбитальных станций «Салют-6» и «Салют-7». Но наибольший вклад она внесла при проектировании станции «Мир». Здесь Балашова предложила два кардинальных новшества: во-первых, создать две зоны — для работы и для жилья, а во-вторых, предусмотреть две отдельные каюты для космонавтов. Сначала все это было принято проектантами, но затем второй пункт ведущие конструкторы решили исключить — потребовалось дополнительное место для размещения аппаратуры. А в те времена удобства человека всегда оставались на втором месте.
— Когда главный конструктор Глушко осматривал в Филях макет станции «Мир», на котором еще имелись каюты, хотя в чертежах их уже не было, я обратилась напрямую к Валентину Петровичу с просьбой не отказываться от кают, — говорит Балашова. — Ведь в длительном полете космонавт должен иметь возможность побыть одному, отдохнуть от общения в замкнутом пространстве, посмотреть через иллюминатор на проплывающую внизу Землю. Главный конструктор сразу же поддержал меня, потребовал не менять проект. Каюты в реальном полете очень пригодились членам экипажей многих экспедиций...
В целом же тогда получился замечательный орбитальный комплекс. Действующий мировой рекордсмен по суммарному времени пребывания в космосе, Герой России Геннадий Падалка, работавший и на «Мире», и на нынешней Международной станции (МКС), высказался на страницах «Труда» однозначно: «У наших космонавтов бытовые условия на российском сегменте МКС намного хуже, чем были на «Мире».
Балашова — трудоголик, она нередко расширяла рамки своих служебных обязанностей. Хорошо зная сопромат, до завершения компоновки систем в лунном орбитальном корабле проверяла их на прочность, проводила сложные расчеты. Ей самой важно было убедиться, что предлагаемый вариант компоновки соответствует требованиям надежности и не будет зарублен конструкторами.
На предприятии хорошо знали, что архитектор-инженер в свободное время увлекается живописью. Ее замечательные акварели, портреты написаны вполне профессионально. Талант художника заводское руководство использовало в полной мере, поручив ей разработку космической символики. Галина Андреевна является автором 28 вымпелов, посвященных космическим кораблям и международным полетам, а также эмблемы экспериментального полета «Союз» — «Аполлон» и памятной медали к 25-летию запуска первого спутника.
Пользующуюся огромным спросом сувенирную продукцию выпускал Ленинградский монетный двор. Художественный совет сувенирного завода, в соответствии с правилами, сообщал фамилию автора — Балашовой — во Всесоюзное агентство по авторским правам. И это чуть не привело к ее увольнению с работы. Однажды Галину Андреевну вызвал на ковер заместитель главного конструктора Константин Бушуев. «Как вы посмели оформить на себя авторские права?» — распекал он побледневшую женщину. Хотя на самом деле в этом не было ничего незаконного. Да и не она оформляла. Сказала об этом Бушуеву. Тогда он потребовал написать заявление в агентство об отказе от авторских прав. Что поделать, она написала, иначе запросто могли бы уволить. Начальство не любило, когда подчиненный высовывается, тем более если причитался большой авторский гонорар...
Удивительно, что такой огромный объем работы в качестве космического архитектора, инженера, дизайнера и разработчика космической символики Галина Балашова выполняла одна, при этом получала зарплату только как инженер. В США новым направлением занималась целая группа архитекторов и дизайнеров под руководством всемирно известного «отца промышленного дизайна» Раймонда Лоуи. Кстати, его в мире и сегодня считают основателем космической архитектуры, потому что в СССР подобная информация была «для служебного пользования на предприятии».
«Впервые к архитектуре в космосе, — сообщает «Википедия», — прибегли в 1968 году, когда группа под руководством Раймонда Лоуи убедила НАСА добавить в конструкцию орбитальной лаборатории «Скайлэб» обзорное окно: Так зародилась космическая архитектура».
Нет, не так и не тогда! На самом деле новое направление было открыто на пять лет раньше Галиной Балашовой, создавшей жилую атмосферу в бытовом отсеке космического корабля «Союз» благодаря таким земным, сугубо домашним вещам, как диван и сервант.
Увы, нет пророка в своем отечестве. О первом космическом архитекторе миру громко рассказала... Германия. Несколько лет назад известный немецкий архитектор и издатель Филипп Мойзер случайно узнал о работе Балашовой на космическом подмосковном предприятии. Он организовал две большие выставки ее проектов космических интерьеров в Бонне и Франкфурте-на-Майне, издал книгу, посвященную Балашовой, на немецком, английском, французском, испанском и русском языках, организовал широкую информационную кампанию.
После этого появилось несколько интервью в наших СМИ, вышел телефильм, но официального признания в России Галина Андреевна так и не получила. У нее нет ни ордена, ни медали, ни даже почетной грамоты. Она вспоминает, что из наград однажды получила премию в 10 рублей к 8 Марта. Сначала ее засекретили, потом забыли.
Спрашиваю собеседницу, не обидно ли ей. Как она воспринимает такую несправедливость, допущенную и в прошлые годы, и в нынешние?
— Стараюсь не думать об этом, — отвечает спокойно, без эмоций. — Судьба подарила мне такую возможность — заниматься творчеством, удивительной работой. Я испытывала большое удовлетворение, когда получались удачные интерьеры. И когда посвящала свободное время живописи. Знаете, у меня все хорошо. Вот только здоровье подкачало. Огорчает, что пожилые люди, похоже, никому не нужны в стране, в том числе и нашему рапортующему об успехах здравоохранению. Хотя, если повезет, можно встретить хороших, отзывчивых врачей...
87-летняя Галина Андреевна сегодня живет в Королеве одна, в маленькой двухкомнатной квартирке панельной пятиэтажки. Эти «хоромы» ее муж-физик получил от предприятия более полувека назад. Скромная обстановка, столик, диван, под которым (чтобы не скручивались) хранились 24 больших листа с эскизами интерьеров космических кораблей и станций. Вся стена комнаты увешана акварельными пейзажами и портретами, написанными Балашовой. В трудные 1990-е, уже на пенсии, она продавала свои работы в салоне на Арбате — и их неплохо покупали.
В последние годы Галина Андреевна тяжело болеет. Одно время чувствовала себя совсем плохо. В московском медицинском центре сказали, что болезнь зашла слишком далеко (упущение врача по месту жительства) и операцию делать поздно. Провели радиационную терапию. Сейчас стало вроде бы получше. Медицинские услуги обходятся Балашовой дорого. На лекарства ежемесячно тратит более 6 тысяч (выписываемые ей бесплатно не помогают). Консультации и обследования в московских медицинских центрах стоят до 8 тысяч рублей. Но даже за деньги записаться не так-то легко, порой приходится ждать неделями.
Она очень плохо ходит. Дважды падала на улице, когда ковыляла за хлебом. Для поездок в медицинские учреждения приходится брать такси. В Москву и обратно — 4 тысячи, в поликлинику в Королеве — 150 рублей в одну сторону, а лишних денег нет...
Слушал я первого в мире космического архитектора и думал: а где же так громко провозглашаемая забота о пожилых, где социальные работники, которые, как нам сообщают, постоянно приходят к старикам, заботятся о них? Где, наконец, наша эффективная бесплатная медицина?
Стыдно за прежних и нынешних руководителей космической отрасли, которые так безразлично относятся к людям, внесшим большой вклад в развитие отечественной космонавтики. Это в Германии Балашова была удостоена почетной награды — ей вручили «Золотой гвоздь». А в нашей стране в почете, похоже, «эффективные менеджеры» и мечтатели, годами рассказывающие о планах межпланетных путешествий...
