В театре Романа Виктюка – первая премьера его нового худрука
Свою первую премьеру «Пир» новый худрук Театра Романа Виктюка Денис Азаров посвятил поэтам и философам из объединения ОБЭРИУ. Члены этого формирования отечественной литературы 1920-1930-х годов парадоксальностью мышления предвосхитили европейский театр абсурда, а в родной стране заплатили за свою непохожесть на остальных собственными трагическими судьбами. До сих пор их имена не так уж часты на столичной афише. Хотя именно у Дениса Азарова есть опыт работы с этим материалом — в 2013 году он первым в нашей стране поставил в Гоголь-центре одно из самых знаменитых произведений русского абсурдизма, «Елку у Ивановых» Александра Введенского.
Одноактный «Пир» состоит из двух частей. Первая — жестокое клоунское представление, основанное на стихах и рассказах Хармса, с налетом черного юмора отразивших иногда смешную, а чаще жутковатую отечественную реальность. Здесь, например, инсценирована короткая прозаическая работа (сам Хармс определил ее как «симфонию») «Начало очень хорошего летнего дня», состоящая из фраз вроде: «Крестьянин Харитон, напившись денатурата, стоял перед бабами с расстегнутыми штанами и произносил нехорошие слова». Знаменитое и шокирующее повествование Хармса «Теперь я расскажу о том, как я родился», имеющее автобиографические черты, приобретает трагическое звучание в устах Конферансье (Олег Исаев). Не обходится цирк и без анекдотичных Пушкина и Гоголя, которые, переругиваясь, спотыкаются друг о друга. Завершает эту часть кровавый гиньоль, где участвуют фокусник и акробаты, и сценка «Неудачный спектакль» со знаменитой финальной фразой: «Папа просил передать вам всем, что театр закрывается: нас всех тошнит».
Действующие лица второй части — сами обэриуты. Они «пируют» за столом с белой скатертью, поставленном прямо в сумрачном лесу, мастерски созданном художником Алексеем Трегубовым. Ассоциаций возникает много — и с Данте («земную жизнь пройдя до середины»), и с безумным чаепитием из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэрролла, которого очень уважал Хармс, и с кухонными посиделками советских интеллигентов (начавшимися как раз при жизни обэриутов). За столом собрались Заболоцкий, Введенский, Олейников, Друскин, Липавский с женой, Хармс и обе его супруги — первая, Эстер Русакова, и вторая, Марина Малич. В качестве официантов выступают элегантные, пританцовывающие с полотенцами через плечо и чем-то похожие на добрых волшебников Пушкин и Гоголь из первой части спектакля. Мужчины здесь носят женщин на руках, читают стихи, ведут разговоры о вечном и слушают французскую речь Эстер Русаковой (Анна Нахапетова) — репатриантки из Марселя, вернувшейся в Россию после революции и погибшей в советском лагере. Это характерная для круга обэриутов судьба, не случайно в конце спектакля приходят охотники и убивают всех участников застолья. Ведь большинство из них были репрессированы, до старости из тех, кого мы видим на сцене, дожили только Тамара Липавская, Марина Малич и философ Яков Друскин. Последние двое в 1942 году после смерти Хармса вынесли из его пострадавшего от бомбежки дома рукописи. Друскин вывез их в чемодане из блокадного Ленинграда вместе с произведениями некоторых других своих погибших друзей и в годы террора прятал архивы у себя, а потом начал разбирать вместе с Липавской.
Дениса Азарова можно поздравить с выбором столь яркой темы. В постановке органично использована пантомима, многие роли имеют собственный пластический рисунок — это в духе творчества основателя театра Романа Виктюка, умершего от ковида в прошлом году. Наверное, Роману Григорьевичу понравился бы и звучащий в «Пире» старинный мадригал Джулио Каччини — музыка для легендарного режиссера была важным драматургическим средством, и эту традицию также подхватил Азаров. Заслуживает добрых слов и игра актеров, чувствуется, что на сцене — слаженный коллектив.
И все же спектакль немного тяжеловат для восприятия. Подчас не хватает штрихов, которые сделали бы более понятной странную на первый взгляд логику поэтов и философов начала ХХ века, чьи произведения до сих пор не известны значительной части публики. Особенно это чувствуется в первой части спектакля. Но и поклонникам обэриутов, и тем, кто слышал про них лишь краем уха, посмотреть «Пир» все-таки стоит — хотя бы чтоб глубже погрузиться в творчество знаменитого объединения и больше узнать о биографиях его участников. А еще — чтобы ощутить, сколь сильна обэриутская интонация в сегодняшнем русском роке, литературной сказке и всем отечественном постмодернизме.