Традиционный обзор книжного рынка от «Труда»
Совершенно очевидно, что деды у нас были круче отцов, не говоря уже о внуках. Их опыт и достижения срока давности не имеют и по-прежнему интересны не только родственникам. Ну, а наследникам остается лишь благодарно вспоминать прародителей, реконструируя минувшие эпохи и семейные истории.
Десять лет из своих 46 основатель компартии Италии Антонио Грамши (1891-1937) томился за решеткой, откуда писал матери, жене, сыновьям, младшего из которых он так и не увидел. Сразу после ареста объявил, что его задача не только «не болеть, но и методично изучать русский язык». Антонио упрекает детей в излишней увлеченности романами фантаста Уэллса, а супругу (она была из семьи симбирских революционеров) — в непонимании «Войны и мира». Сожалеет, что сам читает много, но бессистемно. И в кандалах Грамши восхищается, насколько «совершенна человеческая машина, умеющая приспосабливаться к самым противоестественным условиям»... Давно забытые письма полны живительной энергии, как и включенные в сборник рассказы-притчи «Ежовое дерево»: про залетевшего в камеру воробышка, сказочную мышку, мальчика, пугающего лисицу.
Если убрать теоретическую заумь, простительную молодому преподавателю РГГУ, исследование получилось трогательным. Его главное украшение — цитаты русских столичных дворян первой половины XIX века. «Спасибо Господу, что матушка сего дня не била меня розгами», — это из дневника будущего славянофила Алексея Хомякова. Тогда «образцом считалась большая дружная сплоченная семья», построенная на любви, благочестии и вежливости. Уже чуждый нам стиль жизни завораживает. Автор составила таблицу форм обращений между родителями, детьми, бабушками, дедушками, слугами: на вы — на ты, по имени-отчеству, или просто Федька и Наташа. Увы, к началу ХХ века многое из веками утверждаемого в дворянском семейном быту было утрачено. Революция и гражданская война довершили этот процесс. Лишь русские диаспоры за границей хранили те язык и традицию, да старые добрые книжки с подробностями, как крестили детей, почему мальчиков пороли, а девочек нет и как проводили домашние вечера...
«Может ли книга, которую вы держите в руках, быть объективной? — задает вопрос автор, политолог и историк. — Ответ: нет». О знаменитом деде, который родился при Александре III и умер при Михаиле Горбачеве, он пишет с академической пунктуальностью и эмоциональностью любящего внука. Путь профессионального большевика Вячеслава Молотова-Скрябина детально прослежен от вятской глубинки до кремлевского Олимпа. Молотов, один из немногих уцелевших из ленинской команды, прожил 96 лет. Чтил Маяковского, Блока, Андрея Белого. Не любил Ахматову, Гумилева, Мандельштама. Захаживавшего в дом писателя-деревенщика Федора Абрамова «ценил как художника и человека, но не считал настоящим коммунистом». Хорошо, по словам Никонова, что дед не увидел крушения всего, чему посвятил свою жизнь. Когда вскрыли конверт с его завещанием, обнаружили всего 500 рублей сбережений. Обыск после смерти в квартире на улице Грановского длился несколько часов, смотрели даже книги с пометками, много забрали, но внук сумел спрятать около 60 папок дедовского архива. По объему биография (в двух томах) очень достойная. По содержанию... Открытий и сенсаций не случилось.