Чужбина стала для него Родиной. Родина - та земля, где и горько было, и сладко, считает Суговара. Где мозоли набил, любовь встретил и детей поднял. У 81-летнего Хисао и его жены Марии Трофимовны 11 детей, 13 внуков.
Хисао-сан живет в большом доме с семьей сына Анатолия. В день нашей встречи он домовничал в одиночестве: жена захворала и поехала в больницу, сын и сноха были на работе, внучка - в школе. Нас встретил с почтением. Усадил в передний угол. Одни очки надел, другие положил рядом. Откровенно говоря, вначале я понимала его речь через слово - акцент мешал. Да и Хисао, как позже сам со смехом признался, волновался не на шутку - хотел, чтобы его речь была чистой и грамотной. А вот поди ж ты разбери, что такое "озеза" - оказывается, одежда. В японском языке нет многих русских звуков. Потому и имя сына Анатолия по-японски звучит как "Торя", а Олеся - "Ореся". В Воскресенке обосновались три семьи Суговара-Бореевых (девичья фамилия жены). Остальные дети разлетелись по белу свету. У всех без исключения русские имена - Светлана, Сергей, Вадим, Люда, Ангелина, Алла, Слава, Петр. "Не очень русское" имя только у самой старшей дочери. Хисао познакомился с Марией, когда у нее уже была 3-летняя Зифа.
В 1949 году Суговару перевели из сахалинского лагеря в Красноярск, а оттуда - в Омскую область. Послали на промкомбинат рабочим. Красил, белил, штукатурил. Однажды пошел в цех набрать воды - и увидел ее. Замерло сердце: была Маша Бореева хороша, словно актриса какая. Долго издали любовался на нее. Однажды, когда "шоферил", подвернулся ему случай познакомиться с русской красавицей поближе. Помогал перевозить картошку ее сестре, на бездорожье машина долго буксовала. Вот таким - с ног до головы в грязи - и предстал японец Саня, как прозвали его здешние работяги, перед женщиной своей мечты. А ее дочурка Зифа сразу подбежала к гостю и вскарабкалась на колени. "Кто этот дядя?" - спросили девочку. "Это мой папа", - ответила малышка. Окрыленный Саня тут же выпалил: "Выходите за меня замуж!" И вдруг получил согласие.
- Русская женщина за меня замуж пошел! - до сих пор путаясь в сложном русском языке, вдохновенно рассказывает Хисао. - Приняла меня, приблудного, чужого, по-человечески!
А мужики с комбината все не могли поверить в то, что красавица Мария с японцем пленным встречается: "Каким гипнозом ты ее взял?"
Жили трудно. Снимали углы у кого придется, Саня хватался за любую работу. Пошли дети. Про аборты Хисао своей жене даже думать запретил: большой грех! "Неужели не поднимем мы на ноги тех детей, что нам Бог дал?"
Свой рассказ Хисао прерывает на полуслове, услышав, как хлопнула входная дверь. "Внучка пришел!" - радостно сообщает нам. "Кто ты по национальности?" - спрашиваю Олесю. "Я японка!" - уверенно отвечает бойкая девочка. "Какая же ты японка? - спрашиваю. - Волосы у тебя светлые, глаза большие". На миг Олеся теряется - похоже, еще никто не приводил ее в замешательство подобными глупыми вопросами. Наоборот, некоторые девочки дразнят за непонятную фамилию и за то, что ее бабушку из Токио зовут Есико. "Ну тогда я джамбулка, - не сдается Олеся. - Потому что моя мама родилась в городе Джамбуле!.." Все это время дед с заметным обожанием слушал внучку.
... Валентина Павловна Иванова, замглавы Воскресенской сельской администрации своего восхищения дядей Сашей не скрывает - другого такого умелого и безотказного работника здесь трудно отыскать. По ее словам, Воскресенка - село очень проблемное, много семей социально неблагополучных, пьющих, безработных. На их фоне это большое дружное семейство - словно немой укор здешней безалаберности.
В том, что это именно так, Валентина Павловна убедилась воочию. Ведь она - соседка Суговара-Бореевых. Лет 20 рядом живут, по-соседски дружат, помогают друг дружке. Иванова частенько наблюдает, как управляется Хисао на своем подворье: задания домочадцам раздает, да и сам не отлынивает от работы - за овцами ухаживает, птицей занимается, огород держит. Хисао нам сообщил, что все свое семейство приучил к рису. Без риса, говорит, скучно. А еще любят они, как и положено японцам, пить чай. Хотя настоящую чайную церемонию, конечно, можно увидеть только в самой Стране восходящего солнца... В 1997 году Хисао Суговару неожиданно позвонили из токийской ассоциации "Японский Сахалин" и пригласили в Японию. Дядя Саша растерялся, половины разговора не понял - давно не общался на языке предков. А потом, когда встретился с сестрами, узнал, что они разыскивали его много лет - и вот нашли. Хисао увидел своих родных после 60 лет разлуки. Если бы не фотографии, высланные ими заранее, вряд ли бы и узнал. Три пожилые женщины, встретив брата, от волнения не могли вначале слова промолвить - плакали. Они рассказали Хисао, что отец тоже попал в плен и умер в одном из сибирских лагерей. А мама вспоминала о сыне до последнего вздоха - так ждала его, тосковала... С восхищением рассматривали фотографии жены, детей и внуков - очень красивые!.. Сыновья отслужили в армии - нельзя стать мужчиной, не пройдя эту школу, считает отец. А девочек всегда воспитывал в строгости - никаких танцулек в клубах, никаких гуляний до утра. Все дети Хисао стали уважаемыми людьми, получили хорошие профессии.
Сестры предлагали Хисао остаться в Японии. Дом в Токио, принадлежащий одной из них, пустует. Живут все в достатке - подарили брату и телевизор последней модели, и видеокамеру, и массу других полезных вещей. Мария Трофимовна вроде и не возражала - только детей с внуками на кого оставишь? Разве выдержит старое сердце эту разлуку? И хотя обидно стало Хисао за себя, когда увидел, как живут "капиталисты", он на судьбу жаловаться не стал. Недостойно это. Все заработанные почетные грамоты и удостоверение ударника коммунистического труда хранит вместе с самыми дорогими сердцу бумагами. До сих пор его как опытного специалиста приглашают на подмогу. Вот в прошлом году ездил в один из северных районов области - занимался установкой котлов на маслозаводе. А ведь ему уже 80 лет стукнуло.
Единственное, в чем не сознался сестрам Хисао (а с нами все же поделился), - был в его жизни давний уже теперь грех. Частенько напивался, как сам говорит, "до безобразия". Потому что какая-то неизбывная тоска мучила, грызла сердце, покоя не давала. Да что таить - тоска по родине. С женой своими переживаниями не делился. Маша долго молчала, слезы глотала, а однажды не выдержала. Неужто, говорит, не видишь, что пропиваешь все до последней копейки, дети ведь голы-босы... И в один прекрасный день Саня твердо решил бросить и пить, и курить. Было это в 1953 году. Тогда и пригласили его как опытного рабочего штукатурить строящуюся Покровскую церковь. Ровно месяц ушло на работу - Хисао в одиночестве трудился. Да настолько совестливо к работе отнесся, что лишь через полвека, совсем недавно, потребовался новый ремонт. Хисао-сан показал нам этот храм. Здесь он и веру принял православную. С той поры и носит простенький металлический крестик на шнурке.