Журналист «Труда» побеседовал с куратором проекта «Предметный разговор» Ярославского музея-заповедника Екатериной Змеевой
Фестиваль «Интермузей» по праву называют главным событием в музейном календаре. Но яркий и шумный праздник заканчивается, участники возвращаются домой. И там-то, в родных стенах, и протекает самое важное — повседневная жизнь музея. А она не такая уж тихая, скучная и чинная, как может показаться.
Двинутого на гаджетах посетителя сегодня не увлечешь обычной экскурсией, а это и есть узаконенный традицией способ общения музея с публикой, где перевод с «академического» на «человеческий» идет в режиме монолога. Ломать столь прочно укоренившийся стереотип непросто. Особенно если ты не знаменитый федеральный, а скромный региональный музей. К тому же в интернете множатся платформы, позволяющие, не вставая с дивана, заглянуть в самые знаменитые музеи мира. Ну и что же надо придумать, чтобы подвигнуть жителя Тулы или Сыктывкара прийти в местный музей, уступающий в статусе и раскрутке Лувру с Эрмитажем? А ведь ему, музею, надо госзадание выполнять, деньги зарабатывать...
Форум «Музейный гид», который Благотворительный фонд Владимира Потанина традиционно проводит в рамках фестиваля «Интермузей», на сей раз проходил под девизом «Следующий шаг!». Как раз в духе извечно-классического «Что делать?». Собственно, сей «гид» и есть своеобразный компас, выявляющий новые векторы развития. Один из главных трендов — междисциплинарный подход, изменение форматов партнерского взаимодействия, стратегии подключения к музейной деятельности новых аудиторий. А еще как ни странно — живые человеческие истории.
Как все это сосуществует, «Труд» выяснил у Екатерины ЗМЕЕВОЙ, старшего научного сотрудника Ярославского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника. Ее проект «Предметный разговор» стал одним из победителей конкурса «Меняющийся музей в меняющемся мире».
— Наш проект и есть собрание живых историй, — рассказывает Екатерина Олеговна. — Публика ищет именно их, а вовсе не сухие абстрактные знания. Начиная «Предметный разговор», мы хотели посмотреть, как много может рассказать о времени и о себе музейный предмет. Скажем — уличная табличка советских времен «Пл. Подбельского» (кому и что сегодня скажет эта фамилия?) или портреты обитательниц Ярославля конца XVIII века, имен которых история вообще не сохранила. Нам хотелось даже не диалога, а полилога — общения многих со многими, где слово имели бы не только эксперты — историки, искусствоведы, культурологи, археологи, но и простые жители.
Каждый из десятка предметов — главных героев проекта — с помощью своих многочисленных «собеседников» постепенно выстраивал свой сюжет. И неважно, происходило ли это на ученой дискуссии о музейных превращениях или на киновечере. Кстати, «героиней» того вечера стала программа-либретто немого фильма «Стенька Разин», снятого в Ярославле в 1914 году...
Способов заманить человека в музей множество, в том числе и очень простой — сделать музей и публику равноправными партнерами. Футбольный клуб «Шинник» предоставил проекту наградные кубки из своей коллекции. Ставшая в советские времена спортивным призом японская ваза смогла увидеть своих более молодых «коллег». Еще пример: в снятом для выставки видеоинтервью участники байк-клуба «Черные медведи» рассказали, как один из предметов-героев, флюгер в виде ярославского герба-медведя, стал их логотипом. А потом целой делегацией они пришли на вернисаж.
Соцсети сегодня упрекают во всех смертных грехах, но они только средство, люди сами решают, наполнять их созиданием или разрушением. В группе, организованной музеем в «Фейсбуке», народным голосованием выбирали имя ископаемой шерстистой носорожихе, чей череп хранится в музее. Нарекли Корнелией — и экспонат сразу обрел индивидуальный обаятельный образ.
На «Интермузее» всегда много мультимедиа-технологий. Бум длится не первый год, и профессионалов уже всерьез тревожит, устоит ли историческая достоверность под натиском виртуальной реальности? Не превратится ли музей из просветителя в аттракцион?
— У нас есть такой фокус, — делится Екатерина Олеговна. — Неподалеку от уже упомянутых портретов ярославских купчих, которых мы прозвали Никитична и Потаповна, стоит экран, на котором крутится мультфильм, где они же, но уже нарисованные современным художником, поют голосами местных фольклористок забытую народную песню о Ярославле. Я наблюдала за посетителями: даже если человек начинал с мультика, он потом все равно шел к оригиналам — заглянуть в глаза женщинам, жившим два века назад. Аура подлинника не теряет силы, несмотря на технический прогресс и клиповое мышление!
Работу музея оценивают в цифрах: количество посетителей, выставок, акций. Но разве настоящий результат не в тех чувствах, которые он пробудил в человеке? Ответ напрашивается сам собой.
— Никакая статистика никогда не ответит нам на вопрос, что изменилось в душе посетителя после посещения музея. Главное — дать человеку шанс для саморазвития, — считает Екатерина Змеева и переходит с прозы на стихи:
— У Анны Герасимовой (она же — певица Умка) есть прекрасные строчки:
Я не поэт, я переводчик,
Не гений, не первопроходчик.
Не мной построен пароход.
Не мной Америка открыта,
Но гордое мое корыто
В мою Америку плывет.