Правда есть и выше, утверждают авторы нового спектакля Театра Вахтангова
Премьеру «Амадея» в Вахтанговском театре не просто смотришь и потом вспоминаешь. Ее серьезно переживаешь – настолько мощно впечатление от постановки Анатолия Шульева, включая игру главных исполнителей Алексея Гуськова и Виктора Добронравова, представляющих современное прочтение биографии двух композиторов, оставивших богатое наследие грядущим поколениям.
В сценической версии Сергея Плотова легенда об отравлении Моцарта Сальери, четко прописанная в «Маленьких трагедиях» Александра Сергеевича Пушкина, однако историческими фактами не подтвержденная, проходит вскользь. Главная проблема разыгранного актерами исторического сюжета – в столкновении двух гениев, выбирающих разные пути к достижению совершенства.
Возникает вопрос: почему Сальери в исполнении Алексея Гуськова, уничтожая молодого соперника, испытывает не только зависть к его таланту, но также вынужден признать, что сочинения Моцарта выше всяких похвал, и от этого впадает в депрессию? Как могло такое произойти, в чем он, первый придворный композитор и столь же опытный интриган, просчитался? Неужели пущенный им слух о вздорном характере Вольфганга Амадея не дошел до императора, а Моцарт и дальше будет плевать на авторитеты, пропуская мимо ушей несусветные глупости директора оперного театра Франца Розенберга в гротесковом исполнении Александра Рыщенкова, вроде такой: «В вашей музыке слишком много нот»? Как говорится, нарочно не придумаешь. Но и это не все. Император Иосиф II (блистательный артист Олег Макаров), заказывающий «на десерт» прелестных фрейлин, питает слабость к парадам и фейерверкам. А вот музыка Моцарта его не трогает, и помогать ему он не собирается – пусть-де сам выбирается из нищеты.
Другое дело – королевский гофмейстер Фон Штрек, (артист Валерий Ушаков), отдающий приказы, как заправский генерал, и вообще высказывающийся на манер «истинного арийца», что заставляет порой поежиться от исторических ассоциаций. Впрочем, в окружении нужных людей Антонио Сальери чувствует себя недосягаемым для критики. Но вот что странно: чем больше он нагнетает атмосферу недоверия вокруг ни о чем не подозревающего выходца из Зальцбурга, которого играет Виктор Добронравов, тем больше убеждается в гениальности его произведений, из каких бы сюжетов они ни возникали – будь то «Свадьба Фигаро», или «Дон Жуан», или «Волшебная флейта».
Сальери в панике, он растерян и не в состоянии понять, почему Бог избрал для своего эксперимента жизнелюба Моцарта? В то время как он, Сальери, трудился от рассвета до заката, отказываясь от всех житейских удовольствий. И вот пожалуйста, у высшей силы появился свой любимчик. Выходит, это не банальная зависть, а нечто большее – самоистязание, незаживающая рана, забирающая все силы и уверенность в успехе. В душе гуськовского Сальери все перевернулось, ибо «нет правды на земле, но правды нет и выше». А самое главное – сделка с Богом не состоялась. Все пошло прахом.
Окруженный холодной пустотой высокого храма (сценограф Максим Обрезков) и пыльными скульптурами святых 74-летний Сальери похож на замороженную фигуру из прошлого. Ну, а если о нем и вспоминают венцы, то непременно в связке с обогнавшем время Моцартом, который подобно мотыльку летел на огонь, не чуя погибели. Обладая душой ребенка и навсегда засыпая на коленях любимой Констанции (актриса Екатерина Крамзина), он до последнего верил, что добро правит миром и луч света обязательно опустится в его протянутую руку, а «верный» Сальери поможет с протекцией и не даст умереть от голода. Увы, не случилось…
В конце собравшиеся вместе актеры выйдут на подиум и опустят маленькую куклу Моцарта на веревочках в братскую могилу, а через минуту огромное пространство сцены заполнится божественными звуками «Реквиема», вызывая сердечную боль у Сальери, пережившего Вольфганга Амадея Моцарта на 34 года, но так и не понявшего, что заключить сделку с Богом нельзя.