Надо вставать, топить печку, воды принести, только ноги не слушаются, слезы мешают, раскалывается голова. И Галина Ивановна снова тянется к ярким конвертам с фотографиями из их прошлой жизни, где на каждом снимке ее дети - живые и счастливые.
Брат с сестрой были погодками, росли, как цветочки в поле, - крепкие, красивые, веселые. Было тяжело одной растить их: разрывалась между работой в местном гастрономе и домом, оставляя детей одних. Их папаша к тому времени начал "болтаться": то пил, то уезжал куда-то. Помогал редко. Неплохой мужик, но какой-то потерянный. Вся работа в доме была на ребятах: еду приготовить, прибраться. А позже, как подрос, Дениска и огород копал, и дрова рубил. Да еще соседским бабкам помогали. Бывало, увидит мальчишка в окно, как баба Маша тащит по грязи флягу с водой, тут же выскочит, отнимет тележку, во двор завезет. И Анечка такая же отзывчивая была. Если в магазин бежит, к соседским старушкам заглянет: не надо ли чего. Любила младших Бочановых вся 11-я Линия.
19-летний Денис погиб нелепо и страшно. Подлодка "Вепрь", на которой он проходил срочную службу, готовилась к погружению, а рядовой Бочанов был вахтенным, охранял вход в центральный люк. Он умер первым: его убил матрос-первогодок Кузьмин. В эту ночь, 10 сентября 1998 года, на подлодке "Вепрь" погибли еще 7 человек. Пятерых спящих пацанов Кузьмин расстрелял из автомата. Еще двоих захватил в заложники, а потом убил, закрывшись в торпедном отсеке.
Из выпусков теленовостей вся страна узнала об этом страшном происшествии в поселке Скалистом Мурманской области. Увидела сюжет и Галина Ивановна. Кинулась к соседке: "Баба Маша, Дениску убили!" Бабушка принялась успокаивать, заругалась даже: "Что выдумываешь, Галя! Фамилий ведь не называли, не кличь беду раньше срока-то!" Только и сейчас твердит Галина Ивановна, что сердцем тогда почувствовала: беда с сыном. Однако в те дни старалась гнать от себя страшные мысли и за новостями специально не следила. Вместо этого смотрела какой-то скандальный репортаж про американского президента и эту самую Монику. А потом увидела в окно: соседи пришли к ее воротам. Мужики и мальчишки кепки мяли в руках, а женщины утирали слезы. И баба Маша в одном халате и сапогах на босу ногу, войдя в ограду, ворота оставила нараспашку. Жила Галя раньше в деревне и знала: открытые двери - покойник в доме.
Семь дней ждали Денискин гроб. Хоронили сыночка в морской форме. Андреевский белый с синим крестом флаг, которым по традиции прикрыли гроб военные моряки, мать с проклятиями сорвала. А Анечку не могли оторвать от Рыжика, так убивалась девочка у гроба, так плакала.
Мать матроса-убийцы тоже хоронила сына. Кого проклинала она за то, что психически больного парня отправили служить, - Министерство обороны, военкомат, командира подлодки? Если бы освободили его от службы те, кто должен был это сделать, все восемь мальчишек остались бы живы. И психически больной Кузьмин тоже был бы жив, а не уничтожен после того, как убил восьмерых. Не дали осуществить его бредовую мечту: угнать лодку и выпустить из торпедного отсека все до единой торпеды.
Дениса не стало 10 сентября, а за месяц до этого, 10 августа, его проводили в Мурманск из дому после 40-дневного отпуска. Отдыхал Рыжик всего несколько дней, а потом с друзьями устроился куда-то "калымить" - заработал себе на одежду, на дорогу, маме с сестрой деньгами помог. А интересный какой стал: возмужал на флоте своем.
Повзрослел, но все равно оставался ласковым и добрым. "Как-то сидим с ним вот на этом диване, - вспоминает Галина Ивановна, - а он обнял меня крепко, прижался. Я смеюсь: "Ты что, Денисочка?" А он говорит: "Запах твой, мама, хочу запомнить. Бывает, дежурю ночью, замечтаюсь - вас с Аней вспомню, и даже покажется, что ты рядом. Потом опомнюсь, встряхнусь - я ж на подводной лодке!"
После смерти Дениса вскоре слегла и Аня. Девушка таяла на глазах, а врачи были бессильны даже поставить диагноз. Приговор же был простым и страшным - они не могли жить друг без друга. Как родились с разницей в один год, как прожили неразлучными, так и ушли друг за другом с тем же разрывом в год с небольшим.
Когда Анечка лежала в коме, а мать пыталась дозвониться до врачей, трубку взяла нянечка и сердито потребовала принести порошок: "Ваша дочка мне всю палату кровью захаркала!" Так и не приходя в себя, Анечка умерла. Все это время мать, черной тенью бродившую под больничными стенами, не пускали к дочке. Больше она Аню живой не увидела.
Галине Ивановне еще далеко до пенсионного возраста. Но после смерти Дениса стали отказывать ноги. А когда Анечку схоронила и осталась одна в черных от горя стенах, думала, что и сама уйдет вслед за ними. Она плачет, по-деревенски утирая руками слезы - сколько же их выплакано. Сестра Вера помогала Гале хоронить детей, давала деньги на поминки, приносила лекарства. И бесконечно, не уставая, тормошила, заставляла вставать с кровати, двигаться. Галя послушно одевалась и, превозмогая боль, шла в поликлинику - только начни лечиться, и все болезни твои: вот сразу пять камней в почке нашли.
А в приемные больших начальников Галина Ивановна ходить до сих пор боится. После гибели Дениса, немного оправившись, пошла хлопотать о квартире - некому стало ни крышу подлатать, ни дров наколоть. До высоких кабинетов Бочанову не допустили - строгая секретарша, узнав суть прошения, мигом отбрила: "Гибелью сына решили воспользоваться, чтоб квартиру получить?"
Правда, высокие гости являлись к Галине Ивановне сами. Как-то к покосившимся воротам подъехали военные. Сочувствовали по поводу Дениса, жилье осматривали. А когда самый старший среди них, генерал, кажется, приказал решить вопрос с ремонтом, двое, чином помельче, даже по стойке "смирно" встать не смогли - головы о провисший потолок задевали. Потом и сам генерал о притолоку фуражку чуть не снес. Только вот набили себе военные шишек, уехали, на том и дело кончилось.
А недавно предложили Бочановой малосемейку на окраине города. 16 квадратных метров на 10-м этаже в доме, больше похожем на тюрьму. Лифт вечно не работает. Похоронить себя в этой тюрьме - с больными-то ногами? Нет уж, не по-человечески все это - лучше в лачуге своей, 1913 года постройки, доживать. А чиновники упрекают: "Что это вы, Галина Ивановна, капризничаете - мы вам квартиру предлагаем, а вы!.."
Сначала удивлялась Бочанова: с какой стати ее вопрос стали рассматривать? Позже выяснилось, что хлопочет за Галину Ивановну союз родителей солдат, погибших в армии в мирное время, - "Память" называется. "Мне Нина Лобова, председатель, часто внушает: не плачь перед ними, это бездушная стена, которая горя твоего не поймет. Мы требовать должны, а не плакать!" - делится Галина Ивановна.
Только вот чиновники думают иначе: государство в свое время рассчиталось с матерью, выплатив за гибель сына 24 тысячи рублей. Все! Государство не предусматривает в качестве компенсации решение жилищного вопроса. Ее лачуга - это ее собственность, следить за состоянием которой должна она сама, но никак не чиновники. А в льготной очереди она под пятисотым номером, к тому же "возможности мэрии ограничены".
Только все равно хороших людей больше, считает Галина. Прибегают помочь по дому друзья Дениски и Ани, сестра Вера не дает руки опускать. И "девочки" из Союза солдатских родителей не забывают: когда продуктами, а когда просто добрым словом помогают - горе-то у них одно...
Закрываю дверь - на ней прибита подкова, которая, увы, не смогла отвести от этого дома беду.