.jpg)
«Изящный пустячок» оказался более стойким, чем скандалисты, требовавшие запретить оперу Десятникова и Сорокина
Минувший вторник стал для Большого театра днем Большого общения с прессой — здесь презентовали сразу три проекта: оцифрованный и ставший общедоступным музейный архив ГАБТа, новый CD с оперой «Дети Розенталя» и выставку к 90-летию со дня рождения Галины Вишневской. Каждое событие достойно отдельного разговора, но у журналиста одно перо, и всю газету Большому театру не посвятишь. Журналист (обещая чуть позже рассказать и об остальном), выбрал «Розенталя». И вот почему.
Во-первых, отраден уже сам факт издания оперы современных отечественных авторов (Леонида Десятникова и Владимира Сорокина) нашей же родной, активно возрождающейся в последнее время фирмой «Мелодия». Во-вторых, смыслы оперы и общественная ситуация вокруг искусства за прошедшие с ее сценической премьеры 11 лет не только не потеряли своего градуса, но, кажется, обрели еще большую остроту. Ну и в-третьих автор этих строк получил сегодня неожиданное подтверждение того, что журналистское слово даже в наше многоговорливое время продолжает что-то значить в общественном, как нынче модно говорить, дискурсе.
Напомню, опера Десятникова и Сорокина «Дети Розенталя» — один из редчайших примеров, когда «императорский» театр не просто поставил, но специально заказал современным авторам новое сочинение. И уже этим интересна. От предыдущего подобного случая — «Мертвых душ» Родиона Щедрина — ее отделяет дистанция в целую четверть века. Но если там хотя бы литературная основа переадресовывала ко всем известному классическому произведению, то тут и либретто подоспело с пылу с жару, на самую что ни на есть тему современности.
Сюжет, если кто не помнит: в лаборатории гениального чудака-ученого Розенталя выращены из пробирки клоны Моцарта, Вагнера, Верди, Мусоргского, Чайковского. И выпущены в нынешнюю российскую жизнь, в которой великие композиторы оказались не пригодными нигде, кроме площади трех вокзалов, которая, впрочем, их тоже сгубила, и в конце остается только один Моцарт, недоуменно вертящий в руках свою никому не нужную в этом мире «волшебную флейту».
А что, скажете вы, нормальная себе метафора: в нынешней жизни, кажется, совсем не нужны новые великие оперы и симфонии. Ведь были б нужны — появились бы, правильно? Спасибо, в пору «Лабутенов» и Сисек" хоть старую классику не сживают со свету, дают ей существовать в резервациях — филармониях и академических театрах, куда ходит один процент населения.
Нет-нет, сюжет безобразный, скажете вы: как это так, в России, которая встает с колен и создает свое высокодуховное искусство (фильмы Михалкова, памятники Ивану Грозному и пр.), да не нашли себе применения наши родные возрожденные Мусоргский и Чайковский? Поклеп, очернение!
Знакомый раскосец? Вот и в 2005 году мнения поляризовались. До такой степени, что за несколько недель до премьеры любители «высокого» организовали кампанию протеста против постановки, инспирировав даже думскую проверку готовящегося спектакля. Боевито настроенные депутаты (особенно активна была актриса Елена Драпеко) сходили на прогон — правда, ни порнографии, ни экстремизма, ни элементарного сквернословия не обнаружили. И все равно «правильная» молодежь вкупе с ветеранами движения «не смотрел, но разгромлю с удовольствием» устроила в день премьеры пикет против «вульгарной оперы» на либретто «писателя-калоеда» (хотя на сцене ничего про кал не поется).
Слава Богу, обошлось без (или почти без) рукоприкладства. И спектакль не сняли с репертуара, и потом показывали его несколько лет, в том числе на гастролях.
А теперь вот записали на пластинку. Не вполне в исходном составе — все-таки 11 лет прошло. Но основные участники — в том числе тенор Максим Пастер (Чайковский) — вернулись в свои партии. И конечно вновь встал за пульт дирижер-постановщик Александр Ведерников. Тираж — тысяча экземпляров.
Все прекрасно, да?
Если только забыть, что в наше время много других спектаклей, выставок, кинопоказов именно что ЗАКРЫВАЮТ. И появись «Дети Розенталя» в афише Большого сегодня, не исключаю, что первыми у дверей театра появились бы «искусствоведы с нагайками» и, вполне возможно, сорвали-таки премьеру.
В этом смысле за 11 лет мы не только не продвинулись вперед на пути цивилизованного восприятия искусства (которое допускает и критику), но сделали огромный шаг назад, к политике государственных запретов и, что совсем уж средневековье, к шельмованию толпы.
В заключение — личный штрих. Прошу у Леонида Десятникова подписать диск. Леонид Аркадьевич ОЧЕНЬ ДОЛГО борется с глянцевой бумагой буклета, красиво вклеенного прямо в коробку, наконец возвращает: «Сергею Бирюкову, автору «милого пустячка».
Настало время и мне слегка покраснеть. Я-то думал, что моя тогдашняя рецензия «Изящный пустячок», на 70 процентов вполне доброжелательная, но содержавшая и мотив разочарования (столько ожиданий после мощного антипиара!), и критику за излишне, как мне казалось, стилизаторский подход композитора, нарочито самоустранившегося от эмоциональной оценки событий на сцене, затерялась за 11 лет в гуле тысяч публикаций. Ничего подобного — живо газетное слово!
Хотя, собственно, чего краснеть? Я бы и сегодня написал примерно то же самое. Ну, может, довел бы процент интонационной доброжелательности до 80, учитывая, чем нынче, после «Тангейзера» и «Без смущения» может аукнуться композитору отрицательный отзыв в прессе.
Надеюсь, после этого никаким «активистам» ничего не стукнет в голову и они не пойдут обливать патриотической мочой прилавки с «Детьми Розенталя».