Андрей Белянин: «Мы задвинули зарубежную фантастику!»
Будущее, созданное современными авторами, слишком страшное
Улыбка или оскал?
— Известно мнение, что ирония — оружие беззащитных. Получается, что читатели действительно чувствуют себя беспомощными, раз покупают такие книги?
— Своя правда в этом есть — во времена СССР мы были точно уверены в завтрашнем дне, может быть, потому такого направления, как юмористическое фэнтези, у нас вообще не было. Редкие исключения вроде «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких, наверное, в счет не идут. Тем более что это не столько юмор, сколько довольно жесткая сатира. Что касается «оружия беззащитных» — официально первая книга в серии «Юмористическое фэнтези» вышла ровно 12 лет назад. Сначала, года два, над этим направлением издевались, говорили, что все закончится пшиком, неудачей: Но вот грянул кризис 1998 года. И поднялась огромная волна — каждый месяц по 6–7 новых юмористических фэнтези-авторов. Учтите, не книг, а авторов. Пусть в этой волне, как и в любой другой, попадается пена и муть — ничего: количество перейдет в качество. Кстати, моя первая книга из цикла «Тайный сыск царя Гороха» тоже появилась тогда, во время памятного кризиса. Последняя книга из этого цикла сдана в издательство только что — в период разгара кризиса нынешнего. Выводы, я думаю, очевидны — в тяжкую минуту нужно человеку дать спокойно отдышаться и улыбнуться. Он, может, и беспомощен, но после качественного отдыха сможет подняться. И я считаю, что лучше пусть человек поднимается с улыбкой, а не с оскалом.
— Но ведь потихоньку возрождается и то, что называют космической оперой. Русские корабли бороздят просторы Вселенной, а русские космодесантники всем подряд надирают задницы. Это как-то связано с тем, что наша страна пробует вернуть себе былое влияние?
— Конечно. Почти все авторы, которые сейчас работают в жанре космической фантастики, в той или иной степени монархисты или имперцы. Они прямо-таки жаждут возрождения могучего государства, и его будущее им видится примерно так: «Ди эрсте колонне звездолетен марширт...», только с поправкой на русскую национальную идею. Долгое время в нашей фантастике считалось, что будущее может быть только одним. А именно — светлым коммунистическим завтра, за которое обязательно нужно бороться, повергая врагов в прах. Так стоит ли удивляться тому, что у нас и сейчас такая агрессивная фантастика? И ведь пока еще очевидного возврата к империи у нас нет. Мы похожи на культуриста, только-только возвращающегося обратно в большой спорт. Вот поднабрали массу, накачали мускулатуру, но куда с этим идти — толком не знаем. Пустят нас на конкурс «Мистер Вселенная» или не пустят? С одной стороны, мы большие и сильные, а с другой — «рылом не вышли». Так что возникновение агрессивной фантастики, где в будущем Россия создает некий общепланетарный «новый русский порядок», вполне объяснимо. Это что-то вроде самовнушения — мол, погодите, мы всем вам еще покажем! Попытка хотя бы в литературе скомпенсировать ощущение своей нынешней слабости. Но здесь мы уже поднимаемся с оскалом и дубиной.
«Несерьезно» — не приговор
— Предположим, самовнушение удалось, завтра мы просыпаемся, а там и вправду «марширт»...
— А вы бы этого хотели? Знаете, мне здесь одна девочка на форуме оставила запись: «В том будущем, которое рисуют наши современные фантасты, я жить не хочу — слишком много жестокости». И я ее понимаю. Миры, которые созданы современными фантастами, слишком страшны и несправедливы, чтобы туда хотелось. Обратите внимание — в виртуальном космосе сейчас правят бал корабли с любыми названиями, вплоть до гравилета «Цесаревич». А вот кого там совсем нет, так это крейсеров с именами наподобие «Гарун-аль-Рашид». Почему? Элементарно — таким образом в будущее проецируется очень популярная сейчас мысль: «Исламский, восточный мир не имеет права владеть высокими технологиями. Пусть сидят тихо, разводят верблюдов и не лезут в компанию к большим дядям». Вот фантастика нас и учит жестко реагировать на исламскую угрозу. А как же, ведь впереди глобальная война, остаться должен только один: Хуже всего то, что здесь мы поем с чужого голоса, плетемся в хвосте у Америки, которая успела всем внушить: «Главный враг — ислам!» И мы послушно повторяем: Для меня это дико. Я живу в Астрахани, где православные и мусульмане мирно сосуществуют. Мой соавтор — татарка, мусульманка, и представляете — некоторые русские коллеги меня за это недолюбливают…
— Наверное, обидно ощущать себя настолько зависимыми от Запада?
— Мне в этом плане легче, я все-таки больше сказочник, а не фантаст. Но и в сказке, в фэнтези есть пока те же тенденции. Очень многие мои коллеги уверены, что этот жанр пошел с Запада, а именно — с приключений костолома Конана. К сожалению, кое-кто предпочитает идти именно этим привычным путем — серьезный эпический герой валит врагов, пляшет на их костях и с сияющим мечом утверждает царство справедливости. Зачем обязательно убивать, что за кровожадность? Радует в этом плане разве что тот факт, что в чем-то мы зависимость от Запада уже переломили. Авторитетно заявляю — зарубежную фантастику и фэнтези отечественные писатели задвинули очень глубоко. Мало того что выиграли битву за российского читателя, так нас уже побаиваются в Европе. Болгарские коллеги рассказывали, что среди европейских издательств есть негласный договор — русских авторов не переводить и не печатать. А то ведь сметем все, и тамошние авторы останутся без штанов.
— И все равно, несмотря на впечатляющие успехи, юмористическое фэнтези по-прежнему не признают литературой. Так, безделица, ерунда...
— Я хочу задать вопрос — а как же Гоголь? Прекрасный образец смешного фольк-фэнтези, с колдовством, перемещениями во времени и пространстве; живой, наш собственный, не заемный мир. И мне ближе ранняя гоголевская традиция, когда врага можно потешно высечь, как, например, кузнец Вакула управляется с чертом. А вот поздний, сатирический Гоголь — совсем другое. Да, после переезда в Петербург он становится «настоящим», «серьезным» писателем с прогрессивной гражданской позицией. Но расплатой за этот завидный статус стало исчезновение жизнерадостного смеха и замена его на ненормальный, уродливый «смех сквозь слезы». Однако не всем это очевидно. У нас ведь когда хотят выразить высшую степень презрения к чему-нибудь, так и говорят: «Это несерьезно». Каким бы качественным ни стало юмористическое фэнтези, клеймо несерьезности будет его преследовать всегда. Но все равно — я лучше останусь несерьезным, «ненастоящим» писателем.