Идея создания в Дагестане туристической Мекки меркнет под угрозой «латентного терроризма»
21 человек погиб в результате террористической атаки на Махачкалу и Дербент. Но жертв могло быть втрое больше. На Кавказе в подобных случаях говорят: Аллах его знает, почему так случилось. И действительно: еще неделю назад активно обсуждались планы увеличения потока туристов со всей России, говорили про «новую нефть» Дагестана. Программы по созданию в республике туристической Мекки, презентации, доказывающие, что не надо ездить в Эмираты — у нас свой рай под боком: В 2023 году республика приняла 1,7 млн отдыхающих — на полмиллиона больше, чем годом ранее. И вот очередной удар по «громадью планов». В прошлый раз, когда погромщики разнесли аэропорт Махачкалы и искали евреев даже в турбине лайнера, все списали на происки Украины и Запада. А теперь на кого?
Ныне основной целью террористов оказались православные храмы и синагога в Махачкале (ее подожгли) и Дербенте, где за дубовыми дверями собора Покрова Пресвятой Богородицы успели укрыться около 40 прихожан. И православный священник отец Николай Котельников там погиб, попытавшись преградить террористам путь в церковь: вышел к ним навстречу и был убит на глазах у жены. Теперь турфирмы сообщают об аннуляциях заявок на поездки в Дагестан. Причина очевидна: в республике небезопасно.
Впрочем, у случившегося есть и другая сторона. Население Дагестана на 96% исповедует ислам, по большей части суннитский. В нынешнем году в республике надеются завершить строительство мечети имени пророка Мухаммада — одной из крупнейших в Европе, на 20 тысяч молящихся. Однако в минувшее воскресенье, 23 июня, из 21 погибшего при террористической атаке подавляющее большинство, 16 жертв, оказались мусульманами. Это полицейские, вступившие в бой и в конце концов ликвидировавшие боевиков.
То есть, когда председатель Совета имамов Махачкалы Абдула Ахалов сообщил при разборе трагедии, что «произошедшее сегодня никак не связано с религией ислам», он был в чем-то прав. Тогда с чем же? Исследователи вспоминают, как в 2015 году из Дагестана около 900 человек уехали в Сирию воевать на стороне тамошних боевиков. Цифру назвало МВД, а по неофициальным данным, уехавших было на порядок больше, и в большинстве молодежь. Попытки выяснить мотивы уперлись в социальную несправедливость. При опросах люди сразу начинали говорить не о Сирии, а о тех проблемах, которые есть в Дагестане: коррупция, стеклянный потолок, когда выше определенного уровня вырасти невозможно, бюрократия... При этом 80% уезжавших составляли дети чиновников, полицейских, бизнесменов, то есть вполне успешные граждане. Но они лучше видели ситуацию в республике, и улучшаться она не собиралась. Это наполняло молодежь протестными настроениями, чем пользовались вербовщики, которые вели работу преимущественно с представителями среднего класса.
Сегодня ситуация в республике остается похожей, хотя за прошлый год в ходе усиления борьбы с коррупцией более 320 чиновников привлечены к ответственности (рост на 40%). Однако в республике как минимум 14 титульных народов: аварцы, даргинцы, кумыки, лезгины, русские, табасаранцы, лакцы, азербайджанцы, чеченцы, цахуры, рутульцы, агулы, таты, ногайцы. Но власть, по всеобщему мнению, делят между собой два первых народа — аварцы и даргинцы, что сильно не нравится остальным.
По-прежнему считается, что все посты, как и бюджетные деньги, распределяются между 200 семьями. Что обостряет в населении чувство ущемленной справедливости — исторической, политической и социальной. Хотя с 2021 года национальный принцип разделения власти в Дагестане не нарушался ни разу: представители одного этноса не занимали два и тем более три основных поста — главы республики, премьера и спикера парламента. И в парламенте действует неофициальная система «национального квотирования», обеспечивающая представительство основным народам республики. Официального «совета национальностей» нет, но по самым злободневным вопросам депутаты договариваются на «неформальной» основе. Однако...
«Молодежь требует ответов на вызовы, стоящие сегодня перед дагестанским обществом, — говорит авторитетный востоковед Руслан Курбанов. — Это массовый наплыв туристов, это события в Палестине. Искусственный интеллект, электронные формы коммерции, открытый выезд за рубеж, возможность для молодых людей контактировать с выходцами из Афганистана, Пакистана, Сирии, Ирака — все эти связи и влияние на молодежь радикальных идеологий невозможно отследить. В республике как минимум 60 разных языков, разные модели политического поведения: равнинные народы Дагестана ведут себя иначе, чем высокогорные. У нас пять разных традиционных форм ислама, которые существовали еще до присоединения Дагестана к России...»
Впрочем, вся эта замысловатая арифметика летит в корзину, когда узнаешь, что нынешний теракт спланировали и провели всего пять (по другим данным, шесть) жителей — уроженцев небольшого Сергокалинского района Дагестана с населением около 30 тысяч человек, что меньше 1% от всей республики. Причем живут здесь преимущественно даргинцы — «второй народ» республики. И последние 14 лет правил ими даргинец Магомед Омаров — в советские времена партийный чиновник, затем банкир, а до нынешней трагедии — секретарь местного отделения «Единой России». Ныне он арестован, а в ликвидированной банде террористов, кроме двух-трех местных строителей (это уточняется), состояли его два сына (из восьми) и один племянник.
Самый младший сын, 31-летний Осман, по данным соцсетей, принадлежал к так называемой золотой молодежи. После института пробовал себя в строительном бизнесе, потом занялся собственными проектами, вполне перспективными. Но сегодня его называют самым радикальным из группы. 37-летний Адиль — возможный глава террористов, второй сын в семье, юрист и бизнесмен, вел богемный образ жизни. Но около двух лет назад неожиданно вернулся в Сергокалу другим человеком: отрастил бороду, «покрыл» жену никабом и стал убежденным ваххабитом. И это пока единственная ниточка, как-то связывающая банду с исламом.
Впрочем, есть еще одна: поджигая в Махачкале синагогу, нападавшие начертали на двери таинственные числа: 2:120 и 8:39. Скорее всего, они означали номера сур и аятов из Корана. Я открыл Коран. Читаю: 2/120. «И когда Авраам сказал: Господи! Сделай эту страну безопасной, надели плодами жителей ея, тех из них, которые будут веровать в Бога и в последний день. — Он сказал: «и тем, которые будут неверными, дам насладиться не много, а после ввергну их в муку огненную». Как страшно это пристанище!» Читаю дальше: 8/39 «Скажи неверным, что если они удержат себя, то им прощено будет то, что сделано ими прежде: а если опять будут делать то же, то есть уже для них пример в прежних народах»...
Из чего напрашивается вывод, что в высших божественных книгах нередко важен не столько сам текст, сколько его правильное толкование. Но в Дагестане почему-то толкователей в направлении ваххабизма оказывается много больше, чем в пользу мирного ислама. Хотя в небольшой республике официально действуют более 170 мечетей, а мулл почти столько же, сколько аулов, и у каждого от 5 до 10 учеников. Или они не так авторитетны?
Здесь самое время задать вопрос: куда смотрела власть? Как она допустила, что крохотная группа самодеятельных террористов поставила на уши два крупнейших города Дагестана? В Махачкале накануне кровавых событий под председательством замдиректора ФСБ России Игоря Сироткина прошло совещание сотрудников антитеррористического комитета с местными представителями федеральной и республиканской власти и главами муниципалитетов. Обсуждался вопрос повышения антитеррористической защищенности республики в связи с ростом туристического потока. «По итогам расширенного совещания дана оценка эффективности реализуемых мер по антитеррористической защищенности, — сообщил сайт главы республики. — Выработаны необходимые совместные меры по задействованию всех имеющихся возможностей Дагестана для профилактики возможных рисков».
А до первых выстрелов в Дербенте оставалось три дня.
59-летний глава республики Сергей Меликов (три года назад — генерал-полковник и «краповый берет», служил во внутренних в-ойсках и Росгвардии, лезгин по национальности — первый во главе Дагестана с 1930-х годов) считает, что проморгали опасность правоохранительные органы и спецслужбы. Меликов заявил, что экс-руководитель Сергокалинского района Магомед Омаров несет ответственность за действия своих сыновей, но напомнил: «Наряду с Омаровым в районе, наверное, присутствовали и руководители органов безопасности, органов внутренних дел? Они могли вести оперативно-розыскную работу?»
О похожей слепоте спецслужб говорят и в странах Европы. «Мы видим все возрастающую тенденцию, когда небольшие группы с относительно ограниченными средствами наносят сильные удары», — заявил представитель МВД ФРГ Тобиас Плате. — Каждый раз это повод для проверки, насколько актуальны меры, принятые нами для защиты, нуждаются ли эти меры в доработке«.
Аналогичную «проверку» совсем недавно прошли российские спецслужбы в «Крокус Сити» — и полностью провалились: террористов было четверо, а от их рук погибли не менее 145 человек и 551 получил ранения.
Сегодня глава Дагестана генерал Сергей Меликов призывает менять стратегию и тактику в борьбе с терроризмом. «Десять — пятнадцать лет назад мы противостояли вооруженному бандподполью. Сегодня нет баз подготовки, нет находящихся в лесу схронов, скоординированных вооруженных подразделений. Сегодня есть то, чего мы не видим. Сегодня терроризм такой латентный, что мы не знаем, как он может себя проявить. Посмотрите состав участников этой группы. Все обеспеченные, все имеющие хорошие перспективы — в спорте, в бизнесе, на хороших должностях. Терроризм и экстремизм приобрел новые формы, а мы с вами работаем на том уровне, на котором работали 10 лет назад. Все мы...»
Можно, конечно, и дальше посыпать головы пеплом, но много ли от этого изменится?