В Пушкинском музее открылась масштабная выставка великого итальянского художника Тициана
В Пушкинском музее открылась масштабная выставка великого итальянского художника Возрождения — директору ГМИИ Ирине Антоновой удалось привезти в Москву 11 шедевров из музеев родины Тициана.
Четыре года, переговоры на уровнях МИДов и Минкультов, страховка в полтора миллиарда долларов — столько времени, усилий и денег потребовала выставка Тициана в Москве. Но оно того стоило. «Все мы плоть и кровь Тициана», — говорил художник и певец Великой французской революции Эжен Делакруа. Веком позже ему вторил Сезанн. Когда маэстро спросили, какого единственного художника он бы оставил в живых, тот ответил без промедления: Тициана!
Эти суждения — не для красного словца. Тициан оказал такое влияние на последующую живописную традицию, что никто другой в этом не может с ним сравниться. Сейчас в это сложно поверить, но именно он начал играть с тенью на своих полотнах (по сути то, за что так ценят Караваджо, — тоже от Тициана), первым поместил своих персонажей (как религиозных, так и мифологических) внутрь пейзажа, первым заставил природу вторить состоянию души, первым создал серию психологических портретов.
Могут сказать, что 11 полотен — слишком мало для выставки такого художника. Ведь только в России хранится десять работ великого итальянца: две картины в Пушкинском («Мадонна с младенцем в нише» и «Портрет кардинала Антониотто Паллавиччини»), еще восемь — в Эрмитаже. А в мире их и вовсе больше полусотни. Но на выставку в Пушкинский привезли только абсолютные шедевры, которые составляют гордость итальянских музеев и впервые будут показаны вместе: «Даная» из музея Каподимонте в Неаполе, «Флора» из Уффици, «Красавица» из Питти (Флоренция)... Многие ведущие музеи мира посвящали выставки только одной из названных картин. Еще шесть работ вообще никогда не покидали пределов Италии: «Распятие» из церкви Сан-Доменико-Маджоре в Анконе, «Благовещение» из церкви Сан-Сальваторе в Венеции, портрет Винченцо Мости из Флоренции.
Эти картины подобраны так, чтобы отразить весь творческий путь Тициана, понять, какой след он оставил в истории культуры. Вот ранняя «Флора» (1515): пышные формы, здоровый розовый румянец, глубокий взгляд — вроде бы и богиня, но в первую очередь женщина. Или созданная в зрелый период «Даная» (1545), про которую говорили, что она способна вселить дьявола в самого великого инквизитора Венеции. Будто сотканная из света, тициановская Даная до сих пор остается одной из самых соблазнительных героинь мировой живописи, и даже «Венера Урбинская» кисти того же Тициана по сравнению с ней кажется сущей скромницей.
За свою долгую жизнь живописец создал не так много женских портретов, но на них выросло не одно поколение художников. Неудивительно, что до изобретения фотографии «Флору» копировали чаще других полотен: художники, подражая Тициану, оттачивали собственное мастерство. Причем среди тех, кто списывал полотна мастера, были и Веласкес, и Рубенс, и Уильям Тернер.
В поздний период работы Тициана теряют легкость и ясность, становясь все более темными и загадочными. Мастер обращается к религиозным сюжетам, трактовка которых приобретает у него довольно мрачное звучание. Главные работы той поры — «Благовещение» (1562-1565) и «Распятие» (1558), трудясь над которыми Тициан писал не только кистью, но и собственными пальцами, будто вылепливая образы Богородицы, архангелов, Иисуса и его апостолов. Техника живописи, палитра, система образов словно перебрасывают мостик от светлого, полнокровного Возрождения даже не к исторически последовавшему за ним маньеризму, а прямо к темному и нервному экспрессионизму ХХ века.
Все вместе названные работы образуют совершено уникальное единство. Эти 11 картин становятся проводниками в далекий, загадочный и многообразный мир «великого и божественного» — так еще при жизни прозвали Тициана, — где нашли место и мифологические, почти языческие соблазнительницы, и строгие христианские герои, и метафорические сюжеты, и портреты современников. Гуго фон Гофмансталь уверял: «Когда бы не он, мы жили бы во мраке и не познали красоту земли». Убедиться в верности высказывания австрийского писателя можно посетив выставку в Пушкинском.