Москвичам представлена выставка «Александр Головин. Фантазии Серебряного века»
Самый большой зал в здании Третьяковской галереи на Крымском Валу «Искусство ХХ века» превратился в царство стиля модерн. Главный музей отечественного искусства отмечает масштабной выставкой 150-летие со дня рождения Александра Головина — мастера, без которого невозможно представить развитие не только русской живописи, но театра, даже музыки.
Вы попадете в эпоху, которую ни с чем не спутаешь, ее имя звучит в названии проекта: «Александр Головин. Фантазии Серебряного века».
Наследие Головина — живописца, графика, театрального оформителя, мастера декоративного искусства — рассыпано по десяткам музеев: помимо самой Третьяковки в их числе — Русский и Бахрушинский, Музей МХТ и Санкт-Петербургский музей театрального и музыкального искусства... Всего выставка соединила 23 музея и частных собрания России и ближнего зарубежья, вобрав в себя около 300 экспонатов. Впервые в Москве демонстрируются костюмы из собрания Александринского театра, созданные к спектаклю Мейерхольда «Маскарад»: сенсационность в том, что их долго считали утраченными. И впервые широко показано декоративно-прикладное творчество Головина — часть его колоссального вклада в развитие стиля модерн.
Головина ценили великие режиссеры Мейерхольд и Станиславский, чьи знаменитые постановки он оформлял. В начале 1917-го юный Сергей Эйзенштейн, побывав в Петербурге на премьере «Маскарада» (его сценографии художник отдал пять лет), назвал декорации непревзойденными. Многие увидели тогда в них «пышные похороны императорской России». Слова оказались пророческими, как и портрет режиссера: у зеркала, в красной феске, с неожиданно печальным лицом. Словно Головин предвидел: близится конец их сотворчества, да и самой эпохи. После 1917-го Мейерхольд уедет в Москву. А его друг-живописец, сменив первопрестольную на Питер, больше не увидит ни родной город, ни поставленный во МХАТе в его сценографии культовый спектакль Станиславского «Безумный день, или Женитьба Фигаро» (1927).
Головин, как и Врубель или Серов, с которыми он был знаком с дней студенчества и участия в Мамонтовском кружке в Абрамцево, — и творец, и символ своей эпохи. По его следам можно пройти в Москве и сегодня: родился художник в 1863 году на Плющихе. Недалеко — бывший Катковский лицей, куда помог его устроить директор Петровской земледельческой и лесной академии, выдающийся ботаник и агроном Железнов, первым заметивший талант Александра: в ту пору отец художника стал профессором богословия этого вуза (нынешней Тимирязевки).
После смерти отца юноша перевелся в знаменитую Поливановскую гимназию на Пречистенке, где учились Брюсов, Волошин, Андрей Белый, шахматист Алехин. Там царил культ Шекспира. Вот откуда любовь Головина к театру, хотя в профессию она перерастет лишь после 1899-го, когда Владимир Теляковский, глава московской конторы Дирекции императорских театров, пригласит художника оформлять постановки в Большом театре. В 1902 году мастер переедет в Петербург и станет главным художником-консультантом при Дирекции императорских театров. Впрочем, первые его работы, такие как выполненное вместе с Коровиным оформление балетов «Дон Кихот» и «Лебединое озеро», современники не приняли, а пресса сочла декорации «недоделанными». Критики признали Головина лишь после того, как он в своем лаконично-пластическом стиле оформил оперу Римского-Корсакова «Псковитянка».
После этой постановки Головин сблизился с Дягилевым и вступил в «Мир искусства». В дальнейшем будет дружба с Шаляпиным и множество его портретов: в образе Олоферна, Мефистофеля, Бориса Годунова. Как и портреты художника Рериха, поэта Кузьмина, цикл «Испанки», написаны они в мастерской Головина, находившейся над сценой Мариинского театра. Поэтому фрагменты декораций служили не только фоном, но и частью образной характеристики.
Но основы закладывались в юности, когда было Московское училище живописи, ваяния и зодчества, студенты Левитан и Нестеров: Общий кумир, профессор Василий Поленов называл Серова, Головина и Коровина своими «художественными детьми». Далее — Абрамцевский кружок, повернувший Головина к декоративно-прикладному искусству. И еще один его московский адрес: в конце 1890-х по заказу Саввы Мамонтова вместе с Врубелем Александр Яковлевич создал майо-ликовые панно для фасадов гостиницы «Метрополь» в Москве. А в 1900-м Головин получил золотую медаль Всемирной выставки в Париже за «Русскую деревню» — оформленный в национальном духе Кустарный отдел русского павильона.
Устроители нынешней выставки просят публику обратить особое внимание на ключевой мотив искусства и поэзии начала ХХ века — образ розы. На знаковой картине «Умбрийская долина» пейзаж виден лишь вдали, сквозь помещенный в центре огромный розовый куст. Этот символ эфемерности красоты, быстротечности жизни у Головина проходит лейтмотивом в натюрмортах, портретах, сценографии. Для него готовый распуститься розовый бутон был символом тайны, которая никогда вполне человеку не раскрывается.