- Когда я заканчивал институт в Ростове, видел там, в лепрозории, тяжелейших больных. Все - изуродованные, заживо гниющие, тело в страшных язвах, жуткий запах . И мне стало ужасно жалко их, захотелось помочь. Вот с тех пор я этим и занят.
Изучение проказы привело профессора к удивительным результатам: всех своих больных Николай Михайлович вылечил и именно поэтому оказался теперь "не у дел".
Как удалось профессору Голощапову управиться с недугом, который до сих пор во всем мире считается одним из самых тяжелых? Николай Михайлович рассказывает об этом на редкость убедительно и доступно.
- Проказу, туберкулез и некоторые другие заболевания вызывают микобактерии. Чем они отличаются от остальной инфекции? Это микроб, который покрыт восковой оболочкой. Она его бережет - сидит в ней, как в шубе. А потому этот микроб особенно живуч: во внешней среде не погибает, для лекарств труднодоступен. Еще четверть века назад ученые говорили: болезни будущего - это микобактериозы, то есть заболевания, вызванные именно такими микробами "повышенной прочности".
Берясь за лечение проказы, я понимал: надо искать средство, которое бы не просто боролось против хорошо защищенной "палочки" микроба. Надо, чтобы сам организм боролся как можно активнее. И помочь тут должна иммунная система. Самый низкий уровень иммунной защиты - у больных ВИЧ-инфекцией. Чуть выше - у больных лепрой. Еще чуть выше - у больных туберкулезом. В основе всех этих болезней - разрушение иммунной системы.
Теперь слушайте внимательно: говорю самое главное. Классические микобактериозы - лепра и туберкулез - во всем мире лечатся одними и теми же лекарствами. Нет ни одного лекарства для лечения проказы, которое не годилось бы для лечения туберкулеза. Потому что бактерии в обоих случаях - похожи, "близкие родственники". Так вот, заканчивается 23-й год, как мы лечим больных только своими препаратами, которые изготовляем тут же, в лаборатории. Не применяем ни одного из тех лекарств, которые используют в мире для лечения от микобактерий. И уже 23 года от нас уходят вылеченные больные. Мы наблюдаем их всю жизнь. И за все эти годы ни один человек не вернулся к нам с рецидивом заболевания.
- Расскажите, пожалуйста, чуть подробнее о ваших препаратах: в чем их отличие от традиционных противотуберкулезных лекарств?
- Наши препараты - иммуномодуляторы с антимикобактериальной активностью. А суть в том, что они объединили в себе два свойства: одновременно нападают на микроб и усиливают иммунную систему. Ведь главный недостаток большинства противотуберкулезных препаратов в том, что они (как и множество других лекарств) - иммуносупрессоры, то есть подавляют иммунную систему. Получается, что сам организм - уникальное творение природы! - исключается из борьбы с болезнью. Разве это не безумие? Наши лекарства, наоборот, помогают иммунной защите. На основании многолетнего опыта я утверждаю: лепра сегодня стопроцентно излечима, независимо от стадии заболевания. И второе: бояться проказы нет оснований. У нее очень низкая "заразительная" способность. Чтобы заболеть, надо очень тесно общаться с больным: вместе есть, пить, спать. И даже при таком контакте может заболеть всего три - пять процентов людей.
- И что же, можно "забыть" о лепре?
- Самой лепры можно не слишком бояться - это очень редкое заболевание. Но сейчас "проснулись" другие микобактерии. Почему? У многих людей ослаб иммунитет. Почему растут иммунодефициты? Потому что в крупных городах бешеный ритм жизни, плохие экологические условия, огромная нагрузка на психику, постоянное напряжение. Все это приводит к хроническому стрессу. А он неминуемо чреват угнетением иммунной системы.
- И подъем туберкулеза тоже связан именно с этим?
- В значительной мере. Сейчас во всем мире ежегодно заболевают туберкулезом 10 - 11 миллионов человек. Умирает от туберкулеза больше, чем от СПИДа, малярии и всех тропических заболеваний, вместе взятых. Надо лечить туберкулез? Надо. Появляются новые антибиотики. Но бактерии очень быстро к ним приспосабливаются, возникает устойчивость к лекарствам. Значит, нужны принципиально другие препараты. И есть непременное условие: противотуберкулезные лекарства не должны подавлять иммунную систему.
- Николай Михайлович, насколько я понимаю, проблема лепры и проблема туберкулеза несопоставимы по масштабам: проказа - заболевание редкое, эпидемия туберкулеза угрожает миллионам людей. С другой стороны, эти болезни - "близкие родственники". Ваши препараты за много лет доказали свою эффективность при лечении лепры. Почему их не используют широко в лечении больных туберкулезом?
- Этот вопрос - не ко мне. Я ходил к министрам, к депутатам. Всем популярно объяснял: микобактерии при лепре и туберкулезе - похожи. Лекарства, которыми мир лечит эти заболевания, - одни и те же. Мы 20 лет вылечиваем больных лепрой. Так давайте попробуем наши препараты в противотуберкулезных учреждениях и посмотрим на результаты. Один депутат пытался мне помочь, обратился к Валентине Матвиенко. Она дала указание в соответствующие ведомства: "Заслушать, рассмотреть, внедрить..." Прошел год. Мне даже никто не позвонил. В декабре 1999 года, после повторного обращения, Матвиенко снова пишет: "В течение пятнадцати дней рассмотреть..." В ответ - молчание. И в третий раз писали запрос. Результат все тот же. Ладно. Правительству это не надо. Решил обратиться в Думу. Пришел и говорю: "Послушайте, по регионам направляются огромные средства на закупку импортных противотуберкулезных препаратов. Ну, давайте используем хоть минимум наших препаратов - и сравним результаты лечения". Мне ответили: "Николай Михайлович, что ж вы такой наивный. На местах с каждой такой закупки имеют маржу. А что они от вас получат?" - "От меня - ничего, кроме препаратов". - "Ну вот видите. О чем же говорить?.." Я и не знал, что такое "маржа", потом только все понял...
- Ваши препараты можно считать официально признанными?
- Конечно, они прошли все необходимые испытания, внесены в государственный реестр, то есть официально рекомендованы к применению.
- Есть опыт их использования при лечении туберкулеза?
- Один из препаратов - изофон - применяли в Центральном противотуберкулезном госпитале в Пушкино, в двух тюрьмах (Тверской и Ярославской), в Минском медицинском институте. Везде получены хорошие результаты. Я уверен, что было бы особенно полезно профилактически давать наш препарат хотя бы медикам в противотуберкулезных учреждениях. Ведь заболеваемость у них - в десять раз выше средней.
- Что вы намерены делать дальше?
- Уходить отсюда. Мне 70 лет, есть проблемы со здоровьем. Но главное - мы же сидим без работы, клиника пустая. Сейчас в стационаре осталось 12 пациентов. В противолепрозном лечении нуждается только одна "новенькая" больная, поступившая к нам месяц назад из Подмосковья. Проказой она заразилась во время поездки в Египет. Остальные - старики, которым просто некуда деваться - они ведь прожили тут почти всю жизнь. За нашей клиникой закреплена зона обслуживания - 77 регионов. Там было более 300 пациентов, которых мы наблюдали. Осталось человек 15, которых мы должны снять с учета в этом году. И все. Всех вылечили, делать нам нечего. Много раз мы ставили вопрос о том, чтобы нас перепрофилировали, дали возможность заниматься не только лепрой, но и другими заболеваниями этой группы, прежде всего - туберкулезом. Но и это, видимо, никому не нужно. Зато недавно нашими препаратами заинтересовалась одна из крупнейших иностранных фармацевтических фирм...
К лечебному корпусу клиники меня провожает главный врач Владимир Константинович Стекловский. Вокруг - тишина, снег, старенькие двухэтажные домики, какие-то пристройки. Раньше тут был забор, охрана. Сейчас они не нужны. В палатах все по-домашнему: фотографии на стенах, безделушки на тумбочках. Почти всем пациентам - по 70 - 80 лет. Проказа оставила на них свой страшный след: у одного изуродовано лицо, у другого болезнь "съела" пальцы рук. Но сейчас эти люди ни для кого не опасны, просто тихо доживают свой век здесь, потому что больше их нигде не ждут...
- Вот Дуся, она в клинике 20 лет. А Петя здесь с 1942 года, - рассказывает доктор. - Раньше больной проказой поступал сюда навсегда, возврата домой не было. Некоторые сходили с ума от отчаяния. У каждого - своя трагическая история. Хорошо помню одну молодую больную из Тулы. Муж у нее был красивый, на Есенина, считали, похож. Сначала приезжал к ней часто, плакал. Потом - все реже. А однажды кто-то из врачей сказал ему: "Она отсюда не уйдет, женись на другой". И он женился. А еще через три года мы выписали его первую жену. Куда ей ехать? Ее взяла сестра, но у той муж пил, выгонял гостью из дома. На частную квартиру никто не брал, все в городе знали, что она прокаженная. В конце концов она к нам и вернулась, тут и умерла...
После поездки в тихий поселок под Сергиевом Посадом прошло уже много дней. Но во мне продолжает жить странное чувство, оставшееся от знакомства с профессором Голощаповым: смесь восхищения и глубокого недоумения. Не так уж далеко от столицы живет замечательный человек, который избавил сотни людей от тяжелейшего недуга. Он готов помочь еще сотням или даже тысячам. Да вот ни сам доктор, ни его дело категорически, выходит, не нужны государству.