.jpg)
Один из самых северных в мире Воркутинский драматический театр отметил 80-летие
Главный подарок себе и своей публике театр преподнес сам, спев и станцевав о том, с чего все начиналось. «Сильва. Дойти до премьеры» — спектакль, поставленный режиссером Валерием Маркиным по пьесе драматурга Сергея Коробкова. Сюжет не просто основан на реальных событиях — он ни на йоту от них не отступает: 1 октября 1943 года музыкально-драматический театр имени Воркутстроя открылся опереттой Имре Кальмана «Сильва». Для нынешнего директора Елены Пекарь это было смелое решение: театр давно уже стал исключительно драматическим, да и труппа невелика. Но из песни слова не выкинуть...
Воркута была еще поселком, выросшим на вечной мерзлоте 67-й параллели вокруг месторождения каменного угля, но свой театр у нее уже имелся. И возник он благодаря двум незаурядным личностям. Первая — главный режиссер Большого театра Борис Аркадьевич Мордвинов, ученик Немировича-Данченко, арестованный 15 мая 1940 года. Обвинение стандартное — шпионаж. В доносе на «шпиона» отмечалось, что он-де усомнился в справедливости известных слов Сталина о «Девушке и Смерти» Горького: «Эта штука посильнее, чем «Фауст» Гете».
Борис Аркадьевич слыл человеком жестким, гетевская трагедия была одним из любимейших его произведений, а заветной мечтой — поставить на сцене Большого оперу Шарля Гуно. «Фауста» он все-таки поставит. Но не в Москве.
Режиссера осудили на три года и отправили в Воркутлаг. Срок по тогдашним меркам мизерный, но достаточный, чтобы поставить крест на творчестве. И все же профессия спасла Мордвинова, с общих работ его перевели на руководство лагерной самодеятельностью. Драмкружок существовал в Воркутлаге с 1938 года и ставил целые спектакли — «Лес», «Бесприданница», «Без вины виноватые». Однако Мордвинов мечтал о настоящем театре.
В 1943-м в Заполярье направили ряд специалистов для ускорения промышленной разработки месторождений. В их числе был и инженер-полковник Михаил Митрофанович Мальцев, назначенный начальником Управления Воркутстроя. Население Воркуты прирастало вольнонаемными специалистами и их семьями, нужно было думать о досуге людей. И Мальцев поддержал идею Мордвинова о создании театра, став его вторым отцом-основателем.
8 августа 1943 года Мальцев подписал приказ: «Организовать на основе хозрасчета театр для обслуживания вольнонаемного населения Воркутинского бассейна. Присвоить ему имя «Театр Воркутстроя». Театру предоставили помещение клуба — облагороженный деревянный барак, в котором было электричество и отопление. Наличествовал в приказе и поименный состав труппы — отдельно вольнонаемные, отдельно заключенные, прошедшие прослушивание.
Но будущему театру требовались музыканты, художники-декораторы, реквизиторы, костюмеры. А также костюмы, декорации, музыкальные инструменты. Когда начали готовить к постановке «Сильву», декорации и костюмы для первого спектакля пришлось шить из марли и мешковины, выкрашенных с помощью угольной пыли, толченого кирпича, свекольного сока, зеленки, йода, мела.
Однако самой большой проблемой были ноты, вернее, их отсутствие. Зато у будущего театра была Сильва. Заодно и Теодора в «Принцессе цирка» того же Кальмана, Маргарита в «Фаусте» Гуно, Ганна Главари в «Веселой вдове» Легара, Недда в «Паяцах» Леонкавалло. Все эти спектакли будут впоследствии значиться на афише театра. Наталья Ивановна Глебова, солистка Ростовского театра музыкальной комедии, приехала в Воркуту вслед за мужем — военным инженером, получившим туда назначение. Она не раз блистала в этой роли в родном театре и смогла по памяти напеть всю оперетту от начала до конца концертмейстеру театра Александру Стояно, бывшему заключенному, жившему в Воркуте на поселении без права покидать город. Он написал клавир и расписал партитуру для маленького оркестрика.
Партию Эдвина исполнял выдающийся певец Борис Дейнека. Его голос (в отличие от фамилии) был знаком в СССР всем от мала до велика, ведь каждое утро начиналось со знаменитых строк «Широка страна моя родная», несущихся из всех радиоточек. И никому в голову не приходило, что владелец дивного баритона отбывает срок в лагере. Борису Козину, тоже заключенному, игравшему Бони, предстояло стать не только любимцем публики, но и долгожителем воркутинской сцены — никто дольше него в этом театре не проработал. Роль Стасси исполнила Вера Песковская, вольнонаемная актриса-любительница, голос которой Мордвинов оценил и посоветовал связать свою жизнь со сценой.
На зыбких деревянных подмостках стиралась грань между заключенными и вольнонаемными. Вторые как могли поддерживали, буквально подкармливали первых — тех, что утром шли в театр три с половиной километра под конвоем, а вечером, сняв фраки и декольтированные платья, возвращались обратно в лагерный барак.
...Когда сюжет для пьесы дает сама жизнь, задача драматурга усложняется, ведь документ требует подлинности в каждом слове, но сам при этом не является художественным произведением. Просеивая воспоминания очевидцев и участников тех давних событий, Сергей Коробков возвратил этим людям живые голоса, глубокие характеры. А режиссер Валерий Маркин и труппа театра отдали спектаклю самих себя — и жизнь, и слезы, и любовь.
На сцену, как и тогда, в 43-м, вышли не только артисты, но и работники цехов, постановочной части и даже директор театра. «Сильва» дошла-таки до премьеры. И стала спектаклем не столько о прошлом, сколько о вечном. Не о страданиях и боли, а о вдохновении и любви к жизни, без которых нет и не может быть подлинного театра.