Сохранился тут в отдельных чертах и парк во французском стиле, еще целы кое-где древние строения, остатки былых господских служб. Чуть вдали одинокий остов колокольни. Приметит внимательный взгляд и другие детали, присущие типичному "дворянскому гнезду" конца XVIII - начала XIX веков. Староживотинное принадлежало когда-то знатным барам Веневитиновым, породнившимся с известной петербургской семьей Олениных. Начиная с двадцатых годов прошлого века здесь часто и подолгу жила Варвара Алексеевна Оленина, вышедшая замуж за блестящего гвардейского офицера, своего однофамильца Григория Оленина, двоюродного брата поэта Дмитрия Веневитинова. Он-то, Григорий Оленин, и владел тогда имением в Староживотинном.
После замужества Варвара Алексеевна регулярно посещает усадьбу под Воронежем. Сюда ей пишет добрые, задушевные письма Иван Андреевич Крылов. Подолгу отдыхала в Староживотинном от светской суеты и сестра Варвары - обворожительная Анна Алексеевна, та самая, которой посвящали стихи Пушкин, Крылов, Гнедич, Веневитинов. Посвятил ей мадригал "Ах, Анна Алексеевна, какой счастливый день!" и Михаил Лермонтов, чья звезда к тому времени уже сияла на поэтическом небосклоне России. С 1843 года Староживотинное становится для Варвары Алексеевны чуть ли не постоянным местом жительства.
Иду по парку, слушая шелест падающих листьев и дыша терпким воздухом, настоянном на винном запахе осыпавшихся плодов. В густых, диких зарослях с трудом угадывается тропинка среди древних лип: наверное, по этой аллее когда-то гуляла, причем не одна, ослепительная красавица Анна Алексеевна, Аннет, в которую был влюблен Пушкин. Он сватался к ней, но безуспешно. Родня сумела убедить юную красавицу, что из поэтов, тем более великих, не получаются хорошие мужья. И только сюда, в Староживотинное, мог завернуть Александр Сергеевич, возвращаясь из поездки на Кавказ, только сюда его могли привести "елецкие степи", упомянутые им в дорожном дневнике.
А сколько еще других, прекрасных и вдохновенных лиц мелькало в сумраке аллей! Кстати, один мой знакомый, увлекающийся "неопознанными явлениями", уверяет, что однажды, будучи в Староживотинном, он, наведя фотообъектив на один из уголков парка, получил удивительный снимок: на нем отчетливо просматривался силуэт дамы в длинном платье, с высокой прической и с раскрытым зонтиком в руке.
"С чего начался человек?" - спросил один мудрец уже в наши дни. И ответил: "С плача по умершему". Память о прошлом хранит "искру", воспламеняющую наше воображение, душу.
В осеннюю пору особенно остро чувствуется печальный укор, с каким смотрит ушедшая Россия на наше окаянное настоящее. Еще год-другой - и останутся от веневитино-оленинской усадьбы одни камни, заросшие разнотравьем. Того и гляди оборвется еще одна ниточка, связывающая нас с Россией Пушкина, Лермонтова, Веневитинова, Аннет Олениной, с Россией Кольцова, Никитина, Алябьева и других знаковых для нашей культуры фигур. Бродя по парку в Староживотинном, я случайно наткнулся на деда в школьном спортивном костюме. Рядом паслось несколько коз. Спрашиваю у почтенного козопаса: правда ли, что где-то поблизости есть целебный родник, водой которого лечил глаза царь Петр Первый?
- Был, - ответил дедок, - да весь под землю сплыл. Но откопать можно. Да кто копать-то будет?..
"Имению барскую" Степан Порфирьевич Звонков помнит: "Большущий домина стоял". Постепенно и при активном участии местных жителей помещичьи хоромы сошли на нет: "Все по себе, по своим клетям народ растащил..." В конце шестидесятых годов общественность начала проявлять к таким селениям, как Староживотинное, судорожный и в то же время поверхностный интерес. На развалинах появились специальные доски с выбитым на них текстом, из которого явствовало, что они представляют собой "памятник истории и культуры" и поэтому "охраняются" государством.
Ах, да что там именитые усадьбы! В пятнадцати минутах езды на автобусе расположен поселок, где подпирает небеса архитектурное произведение самой высокой пробы: дворец принцессы Евгении Ольденбургской, родной внучки царя Николая I. Имение в Рамони было подарено ей царем Александром II по случаю ее бракосочетания с принцем Александром Ольденбургским. Дворец строился по проекту архитектора Нейслера. Закладка величественного замка проходила в торжественной обстановке. Собранные со всей округи лучшие каменщики приступили к возведению стен лишь после того, как принцесса Евгения по обычаю прошлась по всему периметру здания, кладя в свежий, еще дымящийся раствор золотые монеты.
Дворец вознесся на высоком холме, откуда открываются дали, такие родные, что хочется плакать. Если посмотреть снизу, со стороны сахзавода, он - как воздушный замок, а поближе - будто всплеск баховского органа. И никакой дорогостоящей мишуры снаружи. Вся архитектурная симфония сотворена из "пяточного" кирпича. "Пяточного" потому, что основным материалом для него была глина, которую мужики долго и тщательно размешивали босыми ногами. Как и положено замку, дворец Ольденбургских считался "заговоренным" от пожаров и разрушений. Он устоял в двадцатые годы, когда кое у кого чесались руки разобрать "проклятое наследие прошлого" на кирпичи. Выдержала золотая кладка и взрывные волны от немецких бомб, щедро сыпавшихся с небес в годы Великой Отечественной. И подо что только не приспосабливали бывшую обитель Ольденбургских: и под школу, и под тифозный лазарет, под клуб и под заводоуправление...
Где-то близко к 1960-му пошел слух, что в Рамонь собирается приехать знаменитая старушка, прямо-таки культовая для СССР английская писательница Этель Лилиан Войнич, автор бестселлера "Овод". Мало кто знает, что ее бедная гувернантская молодость некоторое время была связана с новоживотинновским домом уже упомянутых господ Веневитиновых. В связи с этим и дворец Ольденбургских, и веневитиновскую усадьбу решено было подвергнуть реставрации. Лет эдак пять длилась бодяга с подготовкой документации. Но, как только пришла скорбная весть о кончине Войнич, вопрос о восстановлении усадьбы, где она воспитывала веневитиновских отпрысков, снова был отложен.
А с началом горбачевской перестройки в старинном замке воцарилась и вовсе гробовая тишина. Страшным шепотом передавались из уст в уста леденящие рассказы про то, как по бывшим дворцовым покоям, заваленным строительным мусором, бродит, заламывая руки и стеная, тень принцессы Ольги - родной сестры российского императора Николая II, выданной замуж за Петра Ольденбургского, - последней хозяйки дворца в Рамони. К чему бы это? Скорее всего, к худу. Действительно с замком, когда-то роскошным, происходило то же, что и со страной в целом. Он оказался в подвешенном состоянии. В 1992 году объявилось "российско-шведское" предприятие "Хорос", якобы вознамерившееся привести дворец в "божеский вид", а затем то ли его купить, то ли взять в долгосрочную аренду. В моем давнишнем блокноте сохранилась запись разговора с представителем указанной фирмы. Приведу фрагмент: "Ведутся ли в данный момент реставрационные работы?" - "Ведутся. Меняем перекрытия". -"Сколько же времени потребуется вам на всю реставрацию?" - "Максимум год". - "А что потом?" - "Откроем культурно-увеселительное заведение: с казино, с рестораном..." - "Что-то вроде, как сказал бы Шукшин, "бордельеро"? - "Ну зачем же так? Обычный ночной клуб. А днем будет принимать туристов".
Что-то у тех ребят из "Хороса" не сложилось: они исчезли из Рамони так же внезапно, как и появились. То ли поняли, что "бордельеро" в провинции с ее слабой продвинутостью в сторону "общечеловеческих ценностей" в виде казино и платных любовных услуг обречено на финансовый крах, то ли еще почему.
К 1998 году никаких следов от предыдущих реставраций уже не осталось: грибок съел почти все перекрытия, прохудилась капитально крыша, и грозно нависли готовые рухнуть потолки. К счастью, о бедственном положении уникального для всей страны строения стало известно наконец и в Министерстве культуры России: "Оттуда уже пришло 150 тысяч рублей на ремонт дворца, - чуть не плача от радости рассказывает начальник по культуре Рамонской администрации Ольга Конопкина. - Обещают еще сто. Остальные деньги должна изыскать областная администрация".
- А к воронежским денежным тузам не обращались?
- Ко всем обращались - и к нашим, и к столичным, и по всей России. Помогите, писали, ведь гибнет настоящее произведение искусства. Никто не откликнулся. У нас же меценатство не в моде.
Специалисты же говорят: если и нынешняя реставрация, как и прежние, обернется новой разрухой, то больше на дворец тратиться не придется: процесс саморазрушения примет необратимый характер. У всего ведь есть предел прочности, в том числе и у золотой кладки из "пяточного" кирпича.
Боюсь, что кто-то скажет: ну зачем нам эти ветшающие стены, зачем нам принцы и принцессы, чей поезд давно и безвозвратно ушел? Я тоже думал об этом, блуждая по закоулкам старинного, переходящего в лес, староживотинновского парка. И доблуждался до того, что потерял всякую ориентацию. Куда идти? Слава Богу, на глаза попались несколько кем-то оставленных на деревьях зарубок, указывающих выход к трассе. Может, и время оставляет нам памятники старины, чтоб мы на них ориентировались, как на такие вот "зарубки", не дающие путнику заблудиться в незнакомом лесу? Помогающие выйти на ту самую столбовую "московскую дорогу", по которой езживали и великий царь Петр Первый, и великий поэт Александр Пушкин...
НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ. Действительность никогда не бывает одного цвета - особенно черного. Так и с сохранностью архитектурных раритетов в Воронежской области. При всей скудости бюджета глава областной администрации Иван Шабанов все-таки сумел выкроить средства на восстановление дома Веневитиновых в селе Новоживотинное - пожалуйста, не путайте со Староживотинным. В короткие сроки обрел свои внешние и внутренние очертания старый помещичий дом, ныне обставленный старинной мебелью. Нашлось место и для маленького пианино, помнящего руки Этель Лилиан Войнич. Отныне в усадьбе-музее Веневитиновых, теперь являющейся филиалом областного музея имени И.С. Никитина, постоянно звучат музыка, стихи, играются спектакли. Валом валят туристы, и не только из России.