Анатолий Фирсов - коренной спартаковец. В 1958 году он появился в коллективе мастеров и с большим успехом провел три сезона. А потом неожиданно для многих оказался в ЦСКА.
От армии его "Спартак" мог и спасти. Но слишком уж обострились отношения Фирсова с премьерами команды - братьями Майоровыми. Вот Толя и покинул профсоюзную команду, став одним из любимцев Тарасова.
В ЦСКА были идеальные в нашей стране условия для тренировок - свой Дворец спорта, который предоставлялся в распоряжение хоккейной команды практически в любое удобное время. Великий тренер Анатолий Тарасов, который вместе с Аркадием Чернышовым работал и в сборной. Да и офицерские погоны с дальнейшей немалой пенсией тоже брались в расчет. Команда опекалась на самом высшем уровне, и хоккеистам оставалось только тренироваться и играть.
Что Анатолий и делал. Однажды он подсмотрел у шведского бомбардира Ульфа Стернера финт, а потом на тренировках довел его до совершенства. Так и получился знаменитый фирсовский "фамильный" финт "конек - клюшка - конек", который не раз приносил ему успех.
Фирсов всегда был доступен для немногих тогда хоккейных журналистов. Именно поэтому на чемпионате мира 1967 года я отправился к Толе разузнать, как был забит канадцам первый - не совсем обычный гол.
- Я поехал на смену, - рассказывал Толя, еще целиком находясь под впечатлением победной игры, - смотрю: канадец на меня летит, хочет к борту припечатать. Думаю, брошу-ка я шайбу ему навстречу, чтобы больше его напугать. Бросил. А шайба, покувыркавшись в воздухе, угодила прямо в сетку. Меня все целуют, обнимают. Гол-то считается!
Два-три дня спустя я читал в одной из газет об этом голе следующие строки: "Я поехал на смену, - рассказывал нашему корреспонденту Фирсов, - но перед тем как покинуть поле, решил атаковать ворота голкипера Мартина. Бросил шайбу в зону соперников, ребята, думаю, там добьют. А добивать не понадобилось, - мы сравняли счет".
Еще немного спустя я читал такие строки из интервью, взятого у того же безотказного Фирсова. "Я поехал на смену, но перед тем, как покинуть площадку, решил атаковать канадские ворота. Если бросить низом, - подумал я, - шайба застрянет в ногах хоккеистов, бросил ее по воздуху. Так и забил гол".
Очень похоже на то, как Игорь Ильинский в старинном фильме "Праздник святого Йоргена" рассказывает, как "бедная мама" уронила его со второго, пятого, десятого и т.д. этажа...
В Вене мы с Толей пошли однажды побродить по улицам и оказались на "бирже" болельщиков. Там шла вовсю мена значков, вымпелов и других атрибутов зрителей. Самым популярным оказался значок с изображением... Пушкина. Кто-то из болельщиков пустил его "в обмен", присвоив Александру Сергеевичу титул "председателя федерации хоккея страны".
- И тут наши всех обошли! - сказал мне Фирсов.
Толя был очень популярен не только на Родине, но и за рубежом. Иногда, правда, это поклонение носило слишком экстравагантный характер. Один из шведских поклонников - владелец ипподрома - назвал лучшего своего скакуна... Фирсов.
Во время прогулки в окрестностях Любляны в 1966 году я попросил Фирсова сфотографироваться с молоденькой туристкой из Польши. Уж больно хорошая получалась пара. Но тут отважный ледовый боец спасовал:
- А потом снимки увидит жена, - объяснил он свой отказ, - и что я ей скажу?..
Однажды ночью Фирсову позвонили домой.
- Толя, извини, пожалуйста, я у тебя "Волгу" украл... Но ты не беспокойся, я ее поставил на углу переулка. Подойди и отгони назад. Я только сейчас в "бардачке" нашел документы и узнал, что это твоя машина. А я давний болельщик ЦСКА и твой особенно. Извини.
Фирсов думал, что кто-то его разыгрывает, выглянул в окно - машины нет. Пошел на угол того переулка и там обнаружил свою "Волгу".
Вот, кстати, как раньше бывало: даже жулики попадались благородные!
Анатолий Фирсов не только блестяще играл за клуб и за сборную, не только был очень приветлив с журналистами, но был еще и классным воспитателем молодых талантов. Так, например, он подготовил для сборной Виктора Полупанова и Владимира Викулова, с которым в сборной СССР играл несколько сезонов первой тройкой.
Ребята были совсем молодыми, когда они стали тренироваться в сборной. Решался вопрос, кого брать: "тройку" Фирсов - Полупанов - Викулов, отменно зарекомендовавших себя в первенстве страны, или Фирсова присоединить к Старшинову и Борису Майорову ("Замечательное получилось бы "звено!" - как говорил мне Бобров), или взять к Фирсову других кандидатов - Владимира Юрзинова и Александра Стриганова?
Но Борис Майоров, как я предполагаю, снова не захотел играть с Фирсовым, и в Вену в 1967 году отправились Фирсов с Полупановым и Викуловым, а с Майоровым и Старшиновым стали играть Виктор Ярославцев, Александр Якушев и такой универсальный игрок, как Валерий Никитин.
Звено Фирсов - Полупанов - Викулов со второй половины чемпионата в Вене разыгрывалось, много забивало и потом долго задавало тон и в ЦСКА, и в сборной.
После большого хоккея Фирсов много внимания уделял клубу мальчишек "Золотая шайба". Был одно время депутатом Верховного совета СССР. Но самое главное он делал в молодости, когда с блеском играл за клуб, за нашу сборную.