.jpg)
Как менялись оценки полета Матиаса Руста за 35 лет
В конце 1980-х любой московский таксист, услышав адрес: «В Шереметьево-3», безошибочно доставлял клиента к Красной площади! Которую, с легкой руки острословов, после приземления там Матиаса Руста окрестили еще одним столичным аэропортом. Москвичи и прочие советские люди с юмором отнеслись к дерзкой выходке немецкого юноши-пилота, объявившего себя послом мира. Иное дело официальные лица. Для них 28 мая 1987 года, когда спортивный самолет страны НАТО легко преодолел «лучшую в мире систему ПВО», стало шоком. А когда узнали, как проходил полет, и вовсе заявили: таких совпадений не бывает. И выдвинули свои версии...
Но прежде чем говорить о версиях, вспомним о самом полете. Его хронологию можно проследить по этой схеме. Уточним некоторые детали. Первая и главная: советская ПВО вовсе не проспала появление чужого самолета. «Сессну» засекли еще до пересечения границы (пункт 2 на схеме). А вот дальше возникают «нестыковочки», которые позже легли в основу конспирологических версий, снимавших ответственность с военных. Руст же, в свою очередь, утверждал, что ему помогал только Бог («Я чувствовал, что делаю то, что Он поддерживает»). В общем, это была череда удач, в которую просто трудно поверить.
Например, в самом начале, когда в воздух подняли дежурную пару истребителей МиГ-23 (пункт 3). Летчики одного из них дважды облетели «Сессну» и доложили командованию, что видят «легкомоторный самолет белого цвета типа Як-12». Но «наверху» почему-то решили, что обнаруженный борт принадлежит местному аэроклубу, где как раз проходили плановые полеты. А ведь летчик МиГа позже говорил, что при команде на поражение он бы просто сжег «Сессну» огнем из сопла, включив форсаж, и «никто бы не узнал, что летит какой-то Руст»...
Или когда через пять минут подняли еще одну пару перехватчиков. Но Руст буквально за миг до этого резко снизил высоту: погода испортилась, пошли густые облака, и он нырнул под их нижний край. А там истребителям сложно его обнаружить. Увидев, что цель пропала с экранов радаров, решили, что это была просто стая птиц. Под Псковом его и вовсе «легализовали», присвоив код «я — свой»: шли учения авиаполка, и Руста приняли за курсанта, не успевшего в 15.00 сменить код (пункт 4). Удача сопутствовала пилоту-любителю и под Торжком (пункт 6). Там накануне упал бомбардировщик Ту-22, шли поисковые работы, барражировали самолеты и вертолеты. «Сессну» приняли за... вертолет.
Опасная ситуация, причем не только для Руста, но и для пассажиров авиалайнеров, сложилась в зоне Московского аэроузла, где «Сессна» оказалась в 17.40. Тут уж удача улыбнулась сразу всем: обошлось без инцидента, хотя самолет в плане полетов не значился, летел с нарушениями здешних правил, связи с экипажем не было (рацию пилот отключил в самом начале). В Шереметьево даже временно прекратили прием и отправку рейсов. Доложили командованию ПВО Московского округа (те, кстати, проглядели «чужака», поскольку отключили автоматизированную систему управления на проведение регламентных работ). Пока разбирались, что к чему, нарушитель был уже в районе городской черты Москвы, где полеты вообще запрещены, и принимать меры было поздно.
Сделав три круга над Красной площадью, Руст приземлился на Большом Москворецком мосту, вырулил на Васильевский спуск и остановился у храма Василия Блаженного...
Наверное, тот первый час на Красной площади Матиас действительно был счастлив. Все, как он мечтал: улыбки, доброжелательные люди, расспросы: в группе обступивших его людей нашелся школьник, отлично говоривший на английском, а некоторые пытались самостоятельно складывать немецкие слова: «граница», «самолет», «откуда». Юноша раздавал автографы, говорил, что прилетел с миссией мира, что хотел бы увидеть Горбачева. Подошел милиционер, спросил, есть ли у него виза. Руст ответил, что если б запросил ее, никогда не смог бы прилететь. Смеялись все, включая служивого.
Позже, давая показания на суде, Матиас расскажет, как вообще родилась у него идея «моста дружбы» (запись из архивов Гостелерадиофонда)...
«Политикой я стал интересоваться с 13 лет, когда в нашем городке Ведель под Гамбургом начались митинги протеста против «двойного решения» НАТО: они хотели разместить в Европе американские «Першинги» в ответ на советские ракеты. Нам всегда говорили, что СССР только и ждет, как захватить Европу и установить советский строй, при котором нет частного имущества. Конечно, те, у кого хоть что-то было, боялись русских. Но «Першингов» боялись больше, ведь это война. А Германия лучше многих знает, что это такое. Однако демонстрации не помогли... Я понял: быть пассивным при угрозе войны — это ее поддерживать. А тут еще в 1983 году русские сбили южнокорейский боинг, и Рейган объявил СССР «империей зла». Стало совсем страшно...
.jpg)
Но два года назад у вас появился Горбачев, начались переговоры о сокращении ракет. У нас тут же заговорили, что это обман. Но я постоянно следил за переговорами между Востоком и Западом и считал, что предпосылки мира существуют только в Москве. И мне захотелось внести личный вклад в укрепление мира — пока Горбачев не передумал или его не сняли, сказать ему, что у нас народ тоже за мир, что мы его поддерживаем. В общем, я хотел помочь Горбачеву».
Самое удивительное, что 19-летнему юноше это удалось!
На снимке вверху — Михаил Горбачев и Рональд Рейган после подписания Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (РСМД). Это произошло на их третьей встрече, на этот раз в Вашингтоне, в декабре все того же 1987 года. Матиас Руст в это время отбывал наказание в Лефортово: четыре года за хулиганство, нарушение авиационного законодательства и незаконное пересечение границы (правда, в августе 1988-го он выйдет по амнистии и вернется в ФРГ). Но именно скандал, спровоцированный полетом Руста, позволил Верховному главнокомандующему устроить серьезную чистку в армии, заменив почти все руководство Минобороны, начиная с маршала Сергея Соколова (новым министром стал Дмитрий Язов, будущий гэкачепист). Среди уволенных и отправленных в отставку генералов оказались все те, кто выступал против Договора о РСМД. И документ, позволивший всему миру вздохнуть спокойнее, был наконец подписан.
Военные так и не простили Горбачеву, что по этому договору СССР должен был уничтожить 1846 ракетных комплексов, а США — на тысячу меньше. И после развала Союза уже открыто заговорили, что полет Руста — это операция западных спецслужб, согласованная с Горбачевым. Дескать, все «нестыковочки», которые до этого объяснялись армейским разгильдяйством, на самом деле следствие предательства в верхах. Версия жива и по сей день.
Как и еще одна, родившаяся в 2007-2008 годах: что полет был разведзаданием НАТО. Якобы инструкции Руст получил в Рейкьявике, где останавливался перед стартом на Москву (Исландия тоже страна альянса). И что он сажал «Сессну» для дозаправки прямо на шоссе под Старой Руссой, где получил от резидента подробные карты маршрута. Хотя, еще давая показания на суде, Матиас объяснял, почему побывал в Рейкьявике: там же проходил мирный саммит, и это стало ему моральной поддержкой перед выполнением миссии. А летные карты ему достали в Гамбургском обществе пилотов, что позже подтвердилось. Но сторонники конспирологии в это не верят...
Были и забавные версии, например, что полет Руста — рекламная акция: мол, его отец продавал самолетики «Сессна», а спрос на них резко упал, надо было его подогреть. Прочие версии в таком же духе, не будем их повторять. Тем более скоро можно ждать новых: обычно журналисты вспоминают о Русте к юбилею, а в этом году 28 мая — 35 лет со дня его полета.
.jpg)
В 2012 году у Матиаса спросили, доволен ли он результатом своей миссии и смог ли бы ее повторить. «Вполне доволен, — улыбнулся тот, — ведь холодная война закончилась, Россия и Германия — друзья. И в мире стало безопаснее. Но сегодня на такое я вряд ли отважился бы: четверть века назад у меня совсем не было страха, с годами это меняется».
Добавим: меняется и мир вокруг, особенно за минувшее с той встречи десятилетие. А вот сам «пилот мира» изменился мало, достаточно посмотреть на эти снимки внизу: вот он перед легендарным полетом — и в прошлом году. Человек, попытавшийся сделать мир безопаснее для всех нас. И то, что это пока не получилось, — не его вина.