Мне чудится порой тяжелый грохот солдатских кирзачей, будто уходит мое поколение, последние
Мне чудится порой тяжелый грохот солдатских кирзачей, будто уходит мое поколение, последние друзья, побратимы военных лет. И думаю тогда - что ж оставляем мы нынешним мальчикам, нашим ровесникам той далекой поры? Редкие памятники героям-маршалам, в которых, уж извините, кони выглядят выразительнее всадников? Литературу, рожденную фальшивыми заверениями - "мы врага разобьем малой кровью, коротким ударом", разумеется, не на своей, а на вражьей земле? Оставим память о лихих таранных ударах, чаще всего кончавшихся со счетом 1:1, вничью. Впрочем, как тут удивляться, если бездумно пели: "А значит, нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим". Упрямая пропаганда жертвенности, насаждавшаяся политотдельскими разнорабочими, - кошмар военного времени. Удивительно ли, что нынешних молодых не волнует судьба Космодемьянских - сестры и брата, Гастелло, Талалихина?..
Грохочут солдатские кирзачи.
В нашей стране много толковали о любви к Родине (непременно с большой буквы!), о дружбе народов, о совершенно особенном советском патриотизме. В этих обвальных потоках слов было, увы, ничтожно мало правды. Желаемое лежало ох как далеко от правды.
Так что же мы оставим нашим мальчикам? Им скоро владеть страной, им стоять на ветру истории.
Война - и сменщики наши должны это знать - разграничила людей. Одни в блокадном Ленинграде делились последними крошками хлеба с соседом, тоже умиравшим от голода, другие коллекционировали золотые коронки, сорванные с зубов умерших. Были, и не в редкость, летчики, садившиеся на оккупированной земле, чтобы вывезти подбитого товарища. Были и другие, к счастью, редко, - нырнув в облака, они уходили из боя. Наше поколение и елеем мазали, и дегтем поливали. Нам больше всего не хватало правды! Уничтожали людей, называя этот процесс чисткой партии или борьбой с врагами народа; отступления, а таких было страшно вспомнить сколько, изображали в официальных сообщениях "спрямлением линии фронта"; посылали на фронт едва выскочивших из школ девочек. Спросите у сегодняшних старушек, которым уже нечего терять, чем их вынуждали заниматься отцы-командиры. Война спишет, так говорилось тогда.
Мы уходим. И поэтому, полагаю, имеем право на полную откровенность. Судьба молодых - наше тревожное, наше все нарастающее состояние.
Не верьте всесилию денег. Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным - тут не о чем спорить. И все-таки нельзя забывать: на деньгах взрастает не только щедрость, но гораздо чаще жадность, эгоизм. Не копите ненависть в душах. Это очень непросто, но если удалось нам, дошедшим до Берлина, то тем более должно удасться вам. И берегите друзей. В этом мире нет ничего дороже человеческого общения.
Мне не хотелось бы толковать здесь о нравственности, сильно пострадавшей за последние годы. Не моралист я вовсе, по военной профессии - летчик. И все же: будьте внимательны к тому, что сейчас прочитаете, ибо это продиктовано всей жизнью и любовью к людям.
Никогда слепо не полагайтесь на слова, звучащие с трибун. Доверяйте только п о с т у п к а м. И это, пожалуй, самый жестокий урок, преподанный нам войной. Мое поколение прошло страшную школу. Запоминать считалось достоинством, а вот думать - лучше не надо! "Больно грамотный! - орал старшина, мой самый первый начальник. - Исполняй что приказано..." И спустя восемнадцать лет кадровой службы я слышал от своего полковника: "Товарищ старший лейтенант, делайте что положено. Ваше мнение оставьте при себе..." Единственное, что я мог себе позволить, - "разрешите напомнить, товарищ полковник, я гвардии старший лейтенант".
Грохочут солдатские кирзачи, уходит поколение друзей и побратимов военных лет. На подступах к Берлину мы ведь думали о вас, не родившихся еще. Прислушайтесь к нашим словам, не пренебрегайте ими...