Ведущая программы «Энигма» на телеканале «Россия-Культура» поговорила с «Трудом» о конкурсе юных музыкантов «Щелкунчик»
В Концертном зале имени Чайковского прошел юбилейный, XXV Международный телевизионный конкурс юных музыкантов «Щелкунчик». Событие транслировалось в прямом эфире телеканала «Россия-Культура». Из 48 участников в финал вышли девять юных и удивительных. «Золотого Щелкунчика» получили сразу трое: 9-летний скрипач Лука Моромов из Набережных Челнов, 13-летний пианист Владимир Карякин из Воронежа и 14-летняя флейтистка Екатерина Иванова из Санкт-Петербурга. Итоги конкурса подводим с президентом фонда «Музыкальный Олимп», председателем Попечительского совета конкурса, автором и ведущей программы «Энигма» на телеканале «Россия-Культура» Ириной Никитиной.
— «Щелкунчику» уже 25 лет, он намного старше своих участников. Сегодня на конкурсе соревнуются дети, появившиеся на свет после 2010-го, в эпоху цифровых технологий. Чем они отличаются от своих предшественников, как меняются их музыкальные предпочтения?
— Времена меняются, но дети остались детьми. Маленький Моцарт был шаловливым, веселым и, судя по портретам, драчливым, таковы и современные юные виртуозы. А вот отличие от обычных детей все же есть. Юные музыканты, как юные спортсмены и танцовщики, серьезно и помногу работают, потому что нацелены на профессию.
— Расскажите подробнее о нынешнем конкурсе с таким «новогодним» названием.
— В этот раз мы получили 250 заявок, в предыдущие годы бывало и побольше, но, имея в виду нынешние обстоятельства, это очень неплохой результат. Конкурс остается международным: в этом году были представлены Венгрия, Норвегия, Дания, Австралия, США, Великобритания, Армения, Казахстан, Узбекистан.
«Щелкунчик» — ясный, прозрачный проект, к нему подходит определение «чистота жанра». В этом году на первом и втором туре у нас не было баллов. Мы поняли, что это не оптимальный вид оценки, особенно когда исполнители набирают одинаковое количество баллов и жюри встает перед сложным выбором победителя.
Конкурс остается уникальным в том плане, что все происходящее на нем вы видите и слышите в прямом эфире. В этом, пожалуй, его главное отличие от других музыкальных состязаний. У нас все по-честному: если у рояля вдруг сломается ножка, это покажут на всю страну.
Зрители активно болеют за маленьких исполнителей на всех турах. Очень интересно услышать комментарии жюри в прямом эфире.
— Как из маленьких претендентов вырастают такие музыкальные звезды, как Даниил Харитонов, Дмитрий Шишкин, Анастасия Кобекина, Даниэль Лозакович, Александра Довгань, Сергей Давыдченко?
— Это особые дети, особые таланты, к ним неприменимо слово «звезды». «Звездность» — это про обертку, бантики, а настоящее искусство в них не нуждается. В этот раз в состав нашего жюри вошел Даниил Харитонов — пианист и композитор, победитель международных конкурсов. В «Щелкунчике» он участвовал дважды: в 2006-м стал дипломантом, получив приз «Самый юный участник», а в 2010-м выиграл Гран-при. Удивительно яркий музыкант, у которого еще живы впечатления от «щелкунчиковских» времен. Очень здорово, что он поддержал ребят своим теплым участием, здравыми суждениями, горящими глазами.
— Кипят ли страсти среди педагогов, родителей, публики, как на шоу «Голос», или у «классиков» все спокойнее?
— По счастью, конфликтных ситуаций за всю историю конкурса было немного. Конечно, и родители, и педагоги, случается, обижаются. Особенно если члены жюри говорят исполнителю: «Ты выбрал не тот репертуар», — а его выбрал, скорее всего, педагог. Это неизбежные камни преткновения, ведь в творчестве у каждого своя система координат.
— А что значит выигрышный и невыигрышный репертуар?
— На зрителей больше впечатления производит что-то громкое, эффектное, ритмичное, быстрое. После «Болеро» или «Кармен-сюиты» сложно выстрелить с тихой камерной композицией Мориса Равеля. Но никакой репертуар не сработает, если играть не вполне чисто, не в том темпе, не с той отдачей. Для этого и работает профессиональное жюри, чтобы сравнить несравнимое.
— А с авангардным репертуаром на конкурс выходят?
— Да, но в основном это ударники. Их репертуар складывался в эпоху авангарда, они постоянно развиваются, обновляют программу за счет этники, ритмов Африки или Австралии. Это, конечно, эффектно. У пианистов все куда академичнее. Жаль, дети не играют джаз, потому что тогда придется еще учиться искусству импровизации, а в классической традиции это не принято.
— Полезен ли юному таланту дух соперничества?
— Думаю, да, но в разумных пределах. Если ты не выиграл, то сначала непременно расстроишься, это понятно. Музыканты обычно довольно дружны. Например, на открытии конкурса в этом году две девочки-кларнетистки играли дуэтом. Одна получила на прошлом «Щелкунчике» первое место, вторая — третье, но это для них совершенно нормально, они продолжают дружить и выступать вместе.
— Не могу не коснуться темы вундеркиндов. Самые юные участники «Щелкунчика-2024» — это восьмилетняя ударница Василиса Моисеева и девятилетний скрипач Лука Моромов. Сложно ли работать с малышами и что такое музыкальная одаренность?
— Они все немножко вундеркинды. Одаренность определяется по скорости запоминания, обучения, по технике, точности, отдаче. Но вундеркиндов тоже нужно учить и выявлять, и для этого нужны педагоги. Кто-то должен подвести к инструменту, помочь сориентироваться.
— Считается, что вундеркинды быстро перегорают, разочаровываются, при этом они слишком погружены в себя, иногда даже аутичны... Вы согласны?
— Да, бывают разные случаи, потому что требования к юным музыкантам порой непомерные, отнимающие детство. Но, на мой взгляд, это все результат родительского или педагогического тщеславия. Уверена, что талантливые дети могут быть гармоничными людьми при соответствующем к ним внимании.
— Сегодня многое делается для развития музыкальной культуры. Что нравится, что нет, чего, на ваш взгляд, не хватает?
— Делается недостаточно. Много залов, много концертов, но обилие афиш не свидетельствует о стиле и вкусе. Все хотят заработать, но нужно же еще и пригласить артистов, которые служат музыке, понимают в ней, а не просто утверждаются на сцене, да еще за счет публики. Это уже своего рода вампиризм. И отчасти такое явление провоцируется телевидением. Да, существует массовая культура, но не годится ее уровень все время опускать.
— Вот уже почти 30 лет вы проводите фестиваль «Музыкальный Олимп», который объединяет победителей конкурсов, проходящих в разных странах мира по разным специальностям. Что-то меняется?
— Все сохраняется, фестиваль проводится ежегодно в мае — июне на лучших концертных площадках Санкт-Петербурга. Это очень важный для меня проект. «Музыкальный Олимп» — парад победителей международных конкурсов. Сколько у нас звезд побывало, как теперь принято говорить, все — «первая линия». За 27 лет фестиваль представил более 450 молодых исполнителей из 50 стран. Многие из них впоследствии сделали большую международную карьеру, в том числе Николай Цнайдер, Саяка Сёдзи, Эльдар Небольсин, Марина Поплавская, Даррелл Анг, Василий Петренко, Энрико Диндо, Туган Сохиев, Хатия Буниатишвили, Соль Габетта, Андрис Нельсонс, Марио Чанг, Мартин Фрёст, Василиса Бержанская, Рэй Чен, Даниил Харитонов и многие другие.
— Вы одна из самых ярких профессиональных музыкальных ведущих на отечественном телевидении. Среди гостей «Энигмы» бывали востребованный российский оперный режиссер Дмитрий Черняков, директор легендарного нью-йоркского зала Карнеги-холл сэр Клайв Гиллинсон, пианист сэр Андраш Шифф, скрипачка Анне-Софи Муттер. Сегодня получается приглашать таких гостей?
— Я продолжаю приглашать зарубежных музыкантов. «Энигма» — это окно в Европу, окно в мир. Я ведь не журналист, а человек, который любит музыку. И говорю я только с теми, кому доверяю и кто, на мой взгляд, действительно служит музыке. Я это очень чувствую. У меня нет задачи приглашать только знаменитых музыкантов: с удовольствием разговариваю и с начинающими талантами.
А еще у меня есть серия образовательных программ, которые полезны для всех. К примеру, вряд ли мы хорошо знаем, на что способна бразильская гармошка, или что мексиканская этномузыка состоит из шороха ветра, шума дождя: Это совершенно другая культура.
Так же мне интересна музыкальная терапия, поэтому я брала интервью у Кончетты Томайно, одной из ведущих мировых музыкальных терапевтов. Доктор доказала, что музыка — это действенное средство лечения таких страшных недугов, как болезни Альцгеймера или Паркинсона, а также в реабилитации после травм и инсультов.
В общем, у меня связи не прерываются. Но, конечно, санкции в отношении деятелей культуры — это болезненная тема для обеих сторон. От того, что в театре Сан-Карло в Неаполе отменили участие певца Ильдара Абдразакова в оперном сезоне, потерял и сам театр, и его публика. Профессионалы и зрители это очень хорошо понимают.