На маршруте: Challes les Eaux - Wassy
Корреспондент «Труда» продолжает серию репортажей из Франции, с легкоатлетического пробега «La France en Courant», проходящего через все регионы этой страны.
С гор спускаемся на равнину. Организаторы «La France en Courant» специально не вывели маршрут нашей эстафеты к морю. По той причине, что на курортных дорогах вдоль берега автомобильное движение столь же интенсивное, как и в больших городах. Так что самый большой водоем, мимо которого мы за 14 дней пробегаем — озеро Бурже, самый большой и глубокий водоем во Франции. И один из самых красивых. Бежать вдоль него как раз выпало мне и супругам Краснобаевым.
Впрочем, недостатка в местах для купания в жару +35 по дороге не было и в других провинциях. Как нас заверяли бегуны-французы, в их стране любую воду из водопровода можно пить, не опасаясь за свой желудок. А в любом водоеме, если он не огорожен, можно купаться. Мы и купались в мелких речках, которые пересекала наша дорога. Искупались и в живописном озере Бурже.
Бежим сначала по Бургундии, а потом — по Шампани. Внешне Шампань от Бургундии и от Нормандии почти не отличается.
Как мне рассказали, шипучие вина, изготовленные в Бургундии, в Эльзасе и других соседних провинциях по тем же технологиям (там слово «шампанское» их названиях не присутствует), также ничем не отличаются от «родного» шампанского — порой даже не всякие дегустатор отличит их по вкусу. Хотя при этом стоят раза в 3 дешевле, чем аналогичные напитки, изготовленные в Шампани. Получается, народ доплачивает за бренд. И доплачивает охотно.
Нас, участников пробега «La France en Courant» хлебосольно встречали на финише почти в каждом из 14 городов. Не только хлебосольно, но и винообильно. На дегустационных столах сразу после финиша, и потом еще во время торжественного ужина нам предлагали по 5-6 сортов местного вина, из них 2-3 шипучих. Из этой категории лично мне больше других понравилась марка с коротким, почти русским названием «Кир» в городе Васи (правда, с ударением на последнем слоге).
.jpg)
Не знаю — имеет ли что-то общее марка этого вина со словом «кирять», но легенду насчет этого я слышал еще до поездки во Францию. Вкус вина, как еще когда-то говорил Райкин, очень специфический. Хороший виноградный букет смешан со смородиновым ликером. Пьется так легко и приятно, что даже закусывать чем-либо излишне.
На самом деле, пастор Феликс Кир был мэром Дижона, где делают шипучий красный напиток. Этот священник возглавлял французское сопротивление в Бургундии. Согласно французской легенде, после победы над фашистской Германией бургундцы собирались устроить бурные празднества вместе с союзниками, но обнаружили, что запас красных вин уничтожен либо разграблен немецкими оккупантами. Пришлось пить белое шампанское, предварительно подкрасив его красным ликером. Этот коктейль так понравился, что его потом стали производить в промышленных количествах.
И в продолжении темы цен на шампанское из Шампани. При такой его дороговизне мне кажется очень странным, что большая часть полей Шампани, через которые мы пробегали, засажена чем угодно, кроме винограда — пшеницей, кукурузой, подсолнечником, фасолью. Даже маком. Представляете — целое поле мака! Хотя, по логике, в Шампани каждый клочок земли, казалось бы, должен быть засажен виноградником.
На север от Альп, в отличие от Гаскони и Прованса, поля для сельского хозяйства — не отвоеванные у леса и кустарника, а природные степи. Но, в отличие о Кубани, где я провел полжизни, почва здесь — не чернозем, а какая-то глина с камнями! Между рядами тучных злаков как-то странно смотрится обилие камешков и даже булыжников.
.jpg)
И еще об одном агрономической парадоксе, который мне довелось наблюдать. На земле Шампани и рядом с этой провинцией, где можно вырастить столь дорогие продукты, местные фермеры выращивают ... осину!
Многие гектары засажены именно этим «сорным» деревом. Таковым, по крайней мере, осину называют лесники Апшеронского района Краснодарского края, где я прожил 10 лет. Дуб, бук и каштан — это ценная древесина, осина — сорная. А тут на востоке Франции в степной зоне — ровные ряды осин. В одном месте маленькие саженцы, в другом — молодняк, в третьем — высоченные ровные стволы полметра в диаметре. Вспоминаю, что на юго-западе Франции субтропические леса вырублены ради того, чтобы на них выращивать пшеницу, кукурузу и подсолнечник.
На прямых дорогах, проложенных по ровным полям, далеко видны и соперники впереди нас, и от нас отставшие. С дневного старта в городке Шатильон де Палюв я выбегаю не спеша и уже через 200 метров оказываюсь в конце из восьми оставшихся в строю команд. Кроме участников «La France en Courant» c нами бежит еще несколько внеконкурсных спортсменов-любителей. В их числе и спортивный обозреватель парижского журнала о беге. Пользуясь его знанием английского, я с ним охотно веду беседу. Не спешите обвинять меня в преступном пофигизме и полном отсутствии интереса за результат моей команды. Прибавить скорости я просто физически не могу, хотя дышу очень легко. Но у меня так сильно болят ноги после недавних спусков с Альп, что колени почти не сгибаются, ступни почти не отталкиваются. Усилия штатного массажиста Жана Пьера лишь немного уменьшили боль. Мышцы так забиты, что, несмотря на жару +35, первые три километровые отрезка я бегу с теплых лосинах, с начесом изнутри. И лишь хорошо разогрев бедра, выполнив глубокую растяжку мышц, уже выхожу на высокий (для меня) темп. Несколько отрезков подряд преодолеваю темпом в районе 4 минут на километр и даже быстрее. А потому как в командах «Багет» и «Курьер» на последующих этапах бежит народ намного послабее, чем на стартовых, то мы обгоняем сначала багетов, потом курьеров. Стараемся оторваться от них.
Готовлюсь бежать после Валентины. Вылезаю из автобуса, жду ее. Но не вижу своей партнерши. Ко мне приближается парень из «Курьеров», который стартовал метров в 300 сзади Вали. Этот парень что-то быстро кричит по-французски, показывая назад. Я понимаю лишь «авария» и «Валентина».
Запрыгиваем в автобус, Ален круто разворачивается и едет назад. Валентина лежит на обочине шоссе, ее голову придерживают наши соперники из «Курьера». Рядом припаркован малолитражный «Опель» — от правой фары до зеркала на обшивке широкая полоса, словно протертая наждачкой (как оказалось позже — бедром Валентины!), зеркало разбито. Метрах в 20 сзади «Опеля» стоит микроавтобус «курьеров». Сам момент аварии наши соперники не успели увидеть. Да и вообще авария случилась вопреки всяким ожиданиям и всякой логике. «Опель» наехал на Валю на абсолютно ровном, без поворотов и перекрестков, на достаточно широком и безлюдном участке шоссе, если не считать микроавтобус нашей команды, ехавший метрах в 300 впереди, и машину «курьеров» метрах в 300 сзади.
Ситуация отчасти проясняется, когда вижу «организатора» аварии — бабушку лет эдак хорошо за 80.
Медики приехали минут через 10 после того, как сделал вызов кто-то из «курьеров». До ближайшего города более 15 км. Вспоминаю, как мне доводилось ждать «скорую» по часу и более — в многоэтажных кварталах Москвы и Подмосковья. Жандармерия приезжает минут через 15. Женщина-жандарм беседует сначала с бабушкой, занося ее слова в протокол. Потом — с Сергеем Краснобаевым. Обычаи у местных гаишников таковы. Если у Вали обнаружат перелом, на бабушку автоматически заведут уголовное дело. Если нет перелома, то далее все может развиваться лишь по инициативе семьи Краснобаевых.
Оценив все происшедшее и выслушав версии женщины-жандарма, поведение этой лихой водительши могу объяснить лишь двумя возможными причинами. Либо бабушка уснула за перед столкновением с Валей. Либо вообще не просыпалась, садясь за руль.
Валю везут в больницу, Сергей отправляется с ней. Ко мне подъезжают Сурдон и Ворьё и сообщают: на сегодня я уже отбегался. А Иру, Сашу, Фернанду и Диму они выпускают на дистанцию. Правда, сзади команд «Курьер» и «Багет», хотя перед аварией мы их обгоняли. Но это справедливо — ведь наша команда бежит дистанцию не полностью.
На следующий день врачи выносят вердикт: у Вали перелома нет, но много гематом по всему телу. На одну ногу она даже наступать не может. Сергей увозит ее домой, и мы остаемся впятером.
Кстати, эта авария — единственная за 27 лет проведения «La France en Courant».
Теперь делить ежедневные 200 километров на пятерых нам не по силам. Ворьё придумывает для нас коэффициент и гандикап, при которых, даже если мы будем бежать намного быстрее, чем бежали до сей поры, мы не сможем приблизиться к команде, идущей на пятом месте. Но и от седьмой команды на данный момент мы уже убежали по сумме всех предыдущих этапов более, чем на 10 часов.
У гонки «La France en Courant» свои особенности. Изза того, что средняя скорость двух слабейших команд (11-12 километров в час) намного ниже, чем у лидеров (более 15 км/час), они и бегут ежедневную порцию 200 километров намного дольше. То есть, аутсайдеры находятся на трассе на 4-5 часов дольше лидеров. А потому как и у сильных, и у слабых команд в сутках одни и те же 24 часа, то аутсайдерам на отдых остается на 4-5 часов меньше. В наших условиях это — серьезный фактор. Таким образом, преимущество сильных над слабыми по сумме этапов нарастает как снежный ком. На 10-й день гонки вся борьба в ней уже сводится к двум-трем дуэлям: второй команды с третьей, четвертой — с пятой, последней — с предпоследней.
Несмотря на качественное и справедливое судейство Андрэ Ворьё, временами на ежевечерних совещаниях руководителей команд все-таки высказывались вслух претензии одних команд к другим — якобы за нарушения правил соревнований. В роли кляузников обычно выступали представители одной и той же команды. Причем, одной из сильнейших. Странная ситуация. Предъявляли претензий друг к другу не аутсайдеры (прямые соперники друг другу), а представители команды-лидера — к аутсайдерам. Но надо отдать должное и судьям, и «прямым соперникам», которые никогда не «покупались» на эти, грубо говоря, кляузы. Дошло до того, что вечно недовольных уже перестали воспринимать всерьез, и от их попыток в очередной раз высказать какие-то претензии просто отмахивались.
А вот что рассказали россияне, участвовавшие в «La France en Courant» несколько лет назад. Бежал за нашу команду дед, но из породы «дед-кремень». Рекордсмен мира в возрасте 70+ в одной из возрастных категорий. Кремень то кремень, но в таком возрасте всякое может случиться. А дед, к тому же, страдал каким-то заболеванием, при котором надо наготове держать лекарство внутривенного употребления. Россияне, делая уколы деду, ни от кого не таились. Кололи прямо в спортзале, у всех на виду. В результате, увидев происходящее, на вечернем совещании кляузники выразили протест по случаю того, что «русская команда применяет допинг путем внутривенных инъекций». Лично меня рассмешила сама мысль о том, что 70-летний физкультурник может применять на соревнованиях допинг.
У россиян сложился такой стереотип, что жители Западной Европы являются самыми большими кляузниками на свете — по поводу любой мелочи пишут заявления в полицию и в суд. К счастью, среди участников «La France en Courant» описанные мной злостные кляузники не находили ни сочувствия, ни понимания. А после общения со многими спортсменами у меня сложилось впечатление: большинство из них эту гонку рассматривает в первую очередь как возможность проверить себя. И они в большей мере стараются что-то доказать самим себе, чем другим. При таком подходе к делу и желание мухлевать не возникает. Во всяком случае, за 14 дней моего нахождения на трассах у меня ни разу не возникло какого-либо подозрения в адрес наших соперников — не давали повода.