Так писал в последнем письме домой в деревню Подазовку Золотухинского района Курской области старшина 2-й статьи контрактной службы Юрий Анненков. В списке моряков, погибших на подлодке "Курск", он значится в третьем отсеке. Юра и на сверхсрочную остался ради того, чтобы мать с четырьмя детьми наконец-то могла выбраться из развалюхи. Теперь губернатор Руцкой пообещал построить Анненковым новый дом. Новоселье, видимо, будет. Но уже без Юры.
Ценою жизни, выходит, заработал старшина дом. Может, хватит и на то, чтобы поднять младших - братишку и сестру.
Телекадры морской бездны, поглотившей стальную махину подлодки и экипаж, потрясли страну. Стуки заживо похороненных дошли до сознания каждого человека. Даже до больших чиновников. И уже создан не благотворительный фонд, как было в истории с затонувшим "Комсомольцем", а правительственная комиссия по оказанию помощи семьям погибших подводников. И встал вопрос: во сколько оценить (имея в виду социальную сторону, поддержку семьи, родных) жизнь человека, отданную государству? Правительство решило выплатить родным компенсации в размере окладов погибших за 10 лет службы. Сумма немалая - по 720 тысяч рублей. Обещает дать квартиры всем и позаботиться об оставшихся детях-сиротах. Вопросы их обучения и лечения правительство возьмет на себя. Правда, не совсем ясно: кто будет следить за этим 5-10 лет, пока детишки подрастут? Да и останутся ли к тому времени на своих постах нынешние правительственные опекуны? Впрочем, это детали, главное - государство, может быть, впервые за многие годы подтвердило конкретными делами декларацию о поддержке оставшихся без отца, без мужа, без кормильца, погибшего ради государства, исполняя свой долг...
Все правильно: сына матери уже не вернуть, ребенку - отца, остается одно - позаботиться о живых. Обеспечить их существование без кормильца, не усугублять горе нуждой. Военно-страховая компания (ВСК) каждой семье подводника с "Курска" должна выплатить компенсацию от 85 до 200 тысяч рублей. Правительство выделило 1,5 миллиона рублей и при необходимости обещает решить вопрос о дополнительной финансовой помощи. "В кратчайшие сроки", - распорядился президент. Это очень важно. Потому что в нашей стране, увы, последнее время трагедии наплывают одна на другую, как штормовые волны в Баренцевом море, и каждая следующая быстро остужает благие порывы, вызванные предыдущей бедой.
Ведь так уже бывало - и не раз. Затонувший 11 лет назад "Комсомолец" тоже вызвал бурную реакцию в стране. В очередную же годовщину гибели подлодки жене командира Валентине Ваниной выделили 150 рублей. Она не обижается.
А гибель омоновцев в Чечне - псковских, челябинских... Не успеваем достойно справиться с бедой. В Туле, писала наша газета, погибшему в Дагестане от рук бандитов командиру разведвзвода гвардии лейтенанту Игорю Сарычеву Указом президента посмертно присвоили звание Героя России. Его командир зашел проведать вдову с грудным сынишкой и заодно... попросил освободить служебную жилплощадь. И если бы этот факт не стал достоянием гласности, если бы Игорь не был Героем, а просто рядовым, убитым на войне, его семья осталась бы бездомной.
А еще раньше, после Афганистана, семьи погибших там военнослужащих десять лет добивались пенсий по потере кормильца.
Пресловутая отговорка тогдашних бюрократов всех мастей "мы их туда не посылали" ожесточила не одно материнское сердце. Но выстояли, высудили. Не зря в российских судах ежегодно рассматриваются больше двух тысяч заявлений граждан, требующих компенсаций от государственных и негосударственных учреждений. Сегодня семьи погибших "афганцев" получают пенсии в размере 1300-1500 рублей. Это плата государства за смерть солдат, отстоявших его интересы?
Почему-то только сейчас, когда в Баренцевом море мученически погибли 118 моряков-подводников "Курска", до госчиновников наконец дошло, что ценность человеческой жизни превыше всего. Но разве мать, потерявшая сына в Чечне, меньше страдает? Или жена замученного в плену заложника менее достойна сочувствия? Цена погубленной человеческой жизни не может колебаться в зависимости от глубины общественного потрясения, от резонанса за рубежом. И тут надо "снять" правовой вакуум...
Допустим, есть российский закон об обязательном государственном страховании жизни и здоровья военнослужащих, согласно которому каждому члену семьи погибшего офицера Военно-страховая компания выплачивает по 25 окладов. То есть на 25 месяцев жизни. А дальше как? Ведь погибший офицер собирался содержать семью всю жизнь. Это в расчет не берется?
Многим ученым я задавала вопрос: во что должна оцениваться жизнь, отданная государству? В Афгане, в Чечне, в катастрофах, в терактах?.. Кто-то это рассчитывал? "В России - никто", - с огорчением отвечает академик РАН Наталья Римашевская.
Как же тогда государство определяет "цену жизни" (или смерти?), назначая суммы компенсаций? По мнению академика Римашевской (и не ее одной), ненормально, когда социальная помощь базируется в основном на налоговой системе. Исходя из налогов государство и решает, сколько выдать на помощь.
В развитых странах страховые взносы рассчитываются, исходя из рисков для жизни. Тут недопустимо своеволие госчиновников. В таком случае они теряют власть.
Наши это понимают. Потому пришли к выводу, что социальное страхование нам вовсе не нужно; внебюджетные фонды оказываются не подконтрольны государству. Такой авторитарный подход порождает перекосы. Вот правительство выделило семьям подводников 1,5 миллиона рублей, а какая-то газета написала, что на оформление иных праздничных торжеств отводится сумма, в десятки раз большая. Это к вопросу о приоритетах.
После видяевской встречи президента с семьями погибших подводников, где шел разговор и о размере выплат, политики заспорили: достаточны ли они? В одном из печатных изданий появилась подборка высказываний известных людей "Сколько стоит смерть подводника?" 500-600 долларов в месяц? Пожизненная пенсия семье в размере окладов депутатов Госдумы? А известный общественный деятель, академик Александр Николаевич Яковлев когда мы обратились к нему с тем же вопросом, определил такую реакцию как политическое сострадание, а саму дискуссию назвал аморальной, потому что "Нет цены человеческой жизни. Это Божье творение". - "Тогда как помочь?..." -"Не допускать обстоятельств, при которых люди погибают. Но беда в том, что в чиновничьем государстве, каковым мы и остались, к человеку привыкли относиться как к возобновляемому ресурсу. К траве, например.
Мы все время говорим о сильном государстве, а надо - о сильном человеке. Что его таким сделает? В нашем случае - любая семья, лишившаяся кормильца, должна быть достойна обеспечена. И отношение должно быть одинаковым и к русской матери, чей сын погиб на границе, и к чеченской... Для этого нужен закон, единый для всех. Позволяющий каждому самому определять цену своей единственной жизни. И это есть в мире.
Мать Юры Анненкова сейчас в Видяево. В деревне осталась бабушка - Марья Даниловна Белых. Когда к ней приезжают журналисты, она не отказывается поговорить о Юре.
- Хороший был, о семье заботился. Теперь вот государство взялось помогать, за что всем большое спасибо. Конечно, деньги внука не заменят, но в беде ой как нужны. И нашей семье, и любой другой, пережившей потерю кровиночки. А сколько таких у нас в стране!
Недавно военком приезжал в их забытую Богом Подазовку, выяснял как можно сюда гроб подвезти. Значит, достанут Юру и других со дна. Дадут проститься. И будет его могилка рядом. Это единственное, о чем мечтает теперь Марья Даниловна.