В Трубниках открылась выставка, посвященная знаменитому писателю и парадоксалисту
В доме Ильи Остроухова — выставочном отделе Государственного литературного музея — предлагают перенестись в Лондон начала XX века. А именно — в мир парадоксов и загадок замечательного английского писателя и христианского философа Гилберта Кита Честертона, чье 150-летие со дня рождения отмечается в этом году. Среди хитов экспозиции — эскизы легендарного архитектора Александра Веснина к постановке «Человек, который был Четвергом» по одноименному роману писателя в знаменитом театре Александра Таирова.
Интеллектуал, острослов уайльдовского сорта, проповедник, хулиган и «рыцарь веры» Гилберт Кит Честертон был соткан из столь любимых им парадоксов. Ревностный апологет католицизма, он пришел к вере через... оккультизм. С восторгом участвовал в дружеских сумасбродствах. Слыл яростным и виртуозным спорщиком — в его родительской семье ходила байка о том, как однажды Гилберт и его младший брат Сесил проспорили восемнадцать часов без перерыва... Парадокс был даже в том, что, снискав мировую известность детективными притчами об отце Брауне (тот, как мы помним, ловил преступников, чтобы наставлять их на путь истинный), их автор никогда не относился к своей «беллетристике» всерьез. Даже писателем себя не считал, представлялся журналистом...
Притом «Гофман XX века» (называли его и так) оказал огромное влияние на самых популярных философов и литераторов столетия— Клайва Стейплза Льюиса, Махатму Ганди, Хорхе Луиса Борхеса и Франца Кафку. Папа римский Франциск зачитывался биографией своего легендарного тезки Франциска Ассизского авторства Честертона, а знаменитый канадский литературовед и культуролог Маршалл Маклюэн говорил об особой роли британского «детективщика» в формировании взглядов верующей интеллигенции СССР в семидесятые. Надо сказать, что история Честертона в России — особый сюжет. Прогрессивная молодежь избрала его своим кумиром еще в 1920-е — эксцентричность и левизна писателя как нельзя лучше рифмовались с идеями русского авангарда.
Композиционная логика экспозиции позаимствована из романа «Человек, который был Четвергом», чьи герои, члены тайной анархистской организации, скрывают свои имена, называя себя по дням недели, а руководит ими обманчиво благостный великан Воскресенье.
Как рассказывает куратор выставки Тимур Хайрулин, каждый из семи ее залов — отдельный аспект творчества Честертона.
— В понедельник он — журналист, во вторник — автор романов, а в пятницу — художник-иллюстратор и карикатурист. Гости музея проживут целую неделю вместе с писателем и, надеемся, смогут лучше узнать и понять все его ипостаси, — полагает филолог.
Одним из центральных сюжетов стала история знакомства русской творческой элиты с романами Честертона. Ярчайший эпизод — театральная постановка «Человека, который был Четвергом» в Камерном театре Александра Таирова. Тогда, в 1923-м, за декорации и костюмы взялся Александр Веснин — вообще-то архитектор-конструктивист, соавтор (вместе с братьями) знаменитого Краснопресненского универмага, Дворца культуры ЗИЛ и, на минуточку, комплекса ДнепроГЭСа. Уникальная сценическая установка с лифтами, движущимися тротуарами, вращающимся и опускающимся полом стала новым этапом развития конструктивизма. Искусствовед Абрам Эфрос вспоминал: «На сцене был город стальных ребер и клеток. Между ними вверх и вниз скользили подъёмники и вилась паутина лестниц. Неугомонно подымались, шмыгали, пропадали люди в клетчатых костюмах, плащах, кепи, цилиндрах».
Короткие эпизоды, из которых был составлен спектакль, сменялись с кинематографической быстротой, постановка воспевала анархистскую энергию переустройства мира, однако детали сюжета за столь свободным течением событий терялись. Веснин радовался как ребенок, автор романа в своей Англии негодовал.
.jpg)
Есть на выставке и раздел, посвященный Честертону-художнику. В молодости, после обучения в школе святого Павла, он увлекся живописью и поступил в училище Слейд-скул. Беззлобные шаржи и карикатуры будут затем выходить из-под его руки на протяжении всей жизни.
Отдельный зал посвящен, конечно же, детективам. С рисунков Игоря Олейникова визитерам улыбается добродушный, круглолицый отец Браун в сутане и интеллигентском круглом пенсне. Значительный акцент сделан на честертоновском Лондоне, о котором писатель отзывался со свойственной ему иронией. «У больших городов довольно недостатков, но худший из них — нежелание взглянуть на себя со стороны; возможно, нежелание это вызвано тем, что зрелище может оказаться слишком удручающим. Беда городских жителей не в том, что они ничего не знают о свиньях, примуле или кукушках. Беда их в том, что они ровным счетом ничего не знают о собственных домах и оградах, о фонарных столбах и тротуарах. Иными словами, беда их заключается в том, что они ровным счетом ничего не знают про большие города, в которых живут», — читаем на этикетке. Послушайте, но разве к нам, сегодняшним, это не относится ровно в той же степени, в какой относилось к британцам начала ХХ века?