.jpg)
Государственный музей А.С. Пушкина представил выставку, посвященную друзьям великого поэта
Государственный музей А. С. Пушкина представил самый масштабный проект нынешнего сезона. Выставка посвящена тем, кто, по определению поэта, составлял «прекрасный союз», что как душа — «неразделим и вечен». И это отнюдь не только лицейские товарищи, неоднократно воспетые Александром Сергеевичем. Говорят, что настоящих друзей много не бывает. Если, путешествуя по выставочным залам, заняться хотя бы приблизительными подсчетами, окажется, что у Пушкина их набралось не меньше трех десятков. Многие из этих людей оставались верными дружбе до самой гибели поэта.
«Самым сложным для нас, — признается старший научный сотрудник ГМП Светлана Павловна Белехова, — было определить, кто может стать героем выставки, а кто нет. Дружба ведь понятие субъективное, и, значит, выбор персонажей не может быть окончательным или каноническим. Наверняка некоторым посетителям, если они достаточно хорошо знают биографию Александра Сергеевича, покажется, что кто-то зря не попал в экспозицию, а кто-то, наоборот, вполне мог остаться за ее пределами. Мы ориентировались на пушкинские строки, которые всплывают в памяти при виде того или иного портрета и помогают лучше понять не только личность изображенного человека, но и характер его взаимоотношений с Александром Сергеевичем. При этом мы сознательно отказались от хронологического принципа — хотелось, чтобы Пушкин предстал не бронзовым монументом, а живым человеком в кругу близких друзей. Человеком, ценившим дружбу превыше всего на свете».
«Залы под сводами», как их называют в музее — пространство само по себе очень атмосферное: эдакий портал для желающих попасть в пушкинскую эпоху. На этот раз с его помощью можно невидимкой шагнуть в ближний круг Александра Сергеевича — поближе узнать тех, кто делил с ним проказы юности, вдохновлял, утешал, поддерживал в трудные минуты. Портреты, личные вещи, редчайшие первые издания произведений, посвященных друзьям или вдохновленных ими. И конечно, листки со стремительными, нервными и дерзкими пушкинскими каракулями. Нет, подлинники под семью замками так и остались в Петербурге, в архивах Пушкинского дома, где они не всегда доступны доже специалистам — а в Москве представлены факсимиле. Зато — на подлинной бумаге XIX века, и если мы верим, что даже фотоотпечатки в состоянии сохранить энергетику того, кто или что на них изображено, то неужели этим листам не под силу ретранслировать харизматичность «нашего всего»?!
Известно, что для Надежды Осиповны и Сергея Львовича Пушкиных желанным ребенком Саша не был, оттого взаимоотношения с родителями у поэта были непростыми, особенно в детстве и юности. Зато племянника обожал дядюшка, которому тот платил взаимностью. Именно Василий Львович пустил в ход все свои связи — а он был весьма известным стихотворцем — чтобы определить Сашеньку в столь привилегированное учебное заведение, каким был Императорский Царскосельский лицей. «Вы дядя мой и на Парнасе» — одной шутливой строкой «ленивейший из всех поэтов-племянников» навеки вписал в историю русской литературы «любезнейшего из всех дядей-поэтов здешнего мира».
Нежнейшая дружба связывала Александра с младшим братом. Они были схожи и страстностью, и азартом, и строптивостью, и склонностью к стихосложению (Лёвушка по скромности свои вирши никому не показывал), а внешне отличались лишь цветом волос — младший был блондин, но с такою же курчавой гривой. «Чувствую, что мы будем друзьями и братьями не только по африканской нашей крови», — признавался Пушкин в письме к Дельвигу («Мой первый друг, мой друг бесценный» — это о нем, об Антоне). По воспоминаниям Петра Андреевича Вяземского, еще одного из самых близких друзей поэта, «после смерти брата Лев, сильно огорчённый, хотел ехать во Францию и вызвать на роковой поединок барона Геккерена, урождённого Дантес; но приятели отговорили его от этого намерения».
.jpg)
Лев Сергеевич был не только поверенным сердечных тайн брата, но ходатаем по его делам. Заядлый картежник, Александр однажды в счет карточного долга отдал тетрадь своих стихов Никите Всеволожскому, которого называл «лучшим из минутных друзей моей минутной юности». Спустя несколько лет, когда перед поэтом открылась возможность напечатать эти стихотворения, он уполномочил Лёвушку на переговоры. Всеволожский согласился вернуть тетрадь за половину суммы — 500 рублей. Но, получив заветную рукопись, поэт настоял, чтобы брат вернул долг полностью, и Лёвушка просьбу исполнил. Впрочем, в деловом отношении он был таким же безалаберным, как и старший брат, и Александру со временем пришлось доверить ведение своих дел Плетнёву.
Пётр Александрович стал не только другом и советчиком, но и издателем Пушкина. Между тем, одного из самых преданных друзей в жизни Александра Сергеевича могло и не быть. Плетнёв, снискавший заслуженную славу тонкого литературного критика, был не чужд и поэзии. Одно из его стихотворений вызвало крайне резкий отклик Александра, написавшего брату: «Плетнёву приличнее проза нежели стихи. Слог его бледен, как мертвец». Левушка, к сожалению, не отличался сдержанностью, и содержание письма стало известным автору стихов. Но благородный Плетнёв не обиделся, наоборот — на свет появилось одно из лучших его стихотворений — «Послание к Пушкину»:
Твой гордый гнев, скажу без лишних слов,
Утешнее хвалы простонародной:
Я узнаю судью моих стихов,
А не льстеца с улыбкою холодной...
Так началась дружба, продолжалась до конца жизни Пушкина.
Таких «друзей до гроба» у Александра Сергеевича было несколько, и первыми среди них можно считать Александра Ивановича Тургенева и Василия Андреевича Жуковского, трогательно заботившихся о Пушкине до самой его кончины. Тургенев также содействовал определению резвого мальчика в Лицей, он же сопровождал гроб с телом великого поэта в Святогорский монастырь. Жуковский сделал все возможное, чтобы Николай I именно ему поручил разбирать оставшиеся после Пушкина бумаги и добился издания посмертного собрания сочинений.
.jpg)
Многие удивятся, обнаружив на выставке женские портреты. Как, неужели Пушкин мог «просто» дружить с женщинами? Вполне. Веру Фёдоровну Вяземскую он почитал как вторую мать и доверял несказанно — именно ей поведал он свое горе, когда настал час разлуки с его одесской любовью — Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой. Вере Александровне Нащокиной, был благодарен за приют, который всегда получал в их гостеприимном доме. Павел Нащокин познакомил поэта со своей избранницей и просил у него совета — жениться ли. Проговорив с Верой Александровной чуть не полдня, Пушкин уверил друга, что тот будет счастлив. И, кстати, не ошибся. Горячей поклонницей поэта была княгиня Зинаида Волконская, нареченная им «царицей муз и красоты». Очень тепло относилась к нему и Мария Раевская — Пушкин был дружен со всем ее семейством, но особенно — с братом Николаем.
.jpg)
Считается, что Пушкин был в нее влюблен, но мудрая не по годам девушка, чувствовала, что тот любит только свою музу. Некоторые исследователи считают, что именно она послужила главным прототипом Татьяны Лариной. Впрочем, это уже совсем другая история...