.jpg)
Отчего «Денискины рассказы» – это так весело
В Доме Остроухова в Трубниках (научно-экспозиционном отделе Государственного музея истории российской литературы им. В. И. Даля) открылась выставка «Где это видано, где это слыхано», приуроченная к 110-летию со дня рождения писателя Виктора Драгунского. Любимого и в нашем детстве, и когда были маленькими наши родители...
Входишь в зал и сразу натыкаешься на размещенную прямо на стене цитату: «Только и слышно: «Сыски» — «Хыхки» — «Сыски!». Я шел домой и думал: что они так спорили, если оба не правы? Ведь очень простое слово. Я остановился и внятно сказал: «Фыфки!».
Тут же захотелось, как в детстве в кровати, устроиться поудобнее и повыше, чтобы было куда падать от смеха. Так «действовал» тогда зачитанный до дыр Виктор Драгунский. Любили, конечно, еще и носовского «Незнайку», кассилевский «Кондуит», гайдаровских «Тимура и его команду» и «Чука и Гека», но Драгунского все-таки больше. В его рассказах не было ничего назидательного, пугающего или грустного — только хлопотливые мамы с подзорными трубами для наблюдения детей, нестрашные шпионы Гадюкины, смешные прохожие с кашами на шляпах и завлекательные драмкружки, где полагалось громко петь, желательно не попадая в ноты.
Драгунский рисовал невероятно светлые, но совсем не сусальные картинки жизни. Хотя их главный герой Дениска Кораблев со своим закадычным другом Мишкой Слоновым только и делали, что влипали в истории. Не успевали выйти из квартиры, как тут же норовили искупаться в луже, порвать на заборе штаны и, опоздав на урок, наврать с три короба учительнице. А диалоги! Про светлячка, выменянного на самосвал: «Он живой и светится». И про главную реку Америки Миси-Писи...
Вот и скажите, каким солнечным жизнеощущением надо обладать, чтобы заставлять смеяться над незамысловатыми детскими проделками и оговорками? Да просто нужно верить, что у тебя лучший на свете сын. Что он верит — у него лучшие на свете мама и папа. Что все вы вместе живете в лучшей на свете стране. Ощущение, увы, потерянное и даже отдаленно не возникающее, когда читаешь современную детскую классику, где все про магов, эльфов и дарк-академии. Оно тоже, конечно, здорово, но с тех страниц веет тоской Туманного Альбиона и компьютерными играми с виселицами, взрывами и крепостными рвами, полными убитых солдат. А тут «весна во дворе, все нарядные и веселые, и машины туда-сюда, и милиционер в белых перчатках, а в чистое синее небо улетает красный-красный шарик». Хозяйка шарика, Аленка, правда ,сначала плачет, но потом проникается романтикой момента: «Дениска, если бы у меня были деньги, я бы купила еще один шарик, чтобы ты его отпустил».
Авторам выставки в ГМИРЛИ удалось поймать дух той прекрасной в своей наивности эпохи. В двух небольших залах Дома Остроухова воссоздана атмосфера старой Москвы: двор, школа, коммунальная квартира с черным дисковым телефоном, парта с крышкой, абажур с кистями, увесистый игрушечный самосвал цвета хаки, в кузове которого примостился спичечный коробок «Гигант». Синими чернилами почти без клякс — корреспонденция от юных читателей: «Дорогой дядя Виктор! Поздравляю с Новым годом! Пришлите, пожалуйста, Вашу книгу о старом мореходе». Множество черно-белых семейных фотографий, из которых особенно прекрасен портрет матери писателя: «От мамы-хулиганки». Более 70 иллюстраций лучших детских художников — Виталия Горяева, Виктора Чижикова, Юрия Зальцмана, Михаила Скобелева. Вот, например, диптих к сборнику «Тайное становится явным. Пожар во флигеле, или подвиг во льдах» — Дениска и Мишка вытаскивают из пылающего подъезда девочку, а из проруби — посиневшего мокрого мальчика. К ним, взмахивая ручками, бежит мама девочки и дедушка мальчика. Дедушка, между прочим, заранее подготовил «спасателям» именные часы с гравировкой, но Мишка с Дениской великодушно отказались: «Подумаешь, какая-то пустяковая девчонка!». Этот эпизод вошел в короткометражки по рассказам Драгунского 1973 года, где мальчишки смешили одноклассников этими и подобными небылицами, но вывод потом сделали правильный — лучше не врать.
На стене второго зала — разноцветными этикетками вехи биографии Виктора Драгунского. Судьба, ни в каком смысле не типичная для советского писателя, пусть и детского. Родился в Нью-Йорке, за несколько дней до начала Первой мировой войны был привезен родителями в Россию. Сын Виктора Юзефовича Денис вспоминал, что, когда отца спрашивали, как так вышло — из страны тогда больше бежали, чем стремились в нее, тот шутил: капиталистический образ жизни настолько отвратил, что уже через полгода жизни он не выдержал и вернулся на историческую родину.
«В одной жизни он был шорником, лодочником, токарем, в другой — цирковым клоуном, актёром кино и театра, руководителем замечательного сатирического ансамбля «Синяя Птичка», в третьей — одним из лучших детских писателей и превосходным, нежным и добрым писателем для взрослых», — рассказывал о коллеге Юрий Нагибин. Это правда: воспитанник студии Алексея Дикого служил в театрах Транспорта и Сатиры, снимался у Михаила Ромма в фильме «Русский вопрос» и клипе «Теплоход» с Леонидом Утесовым, а то и выходил на арену. «...Вдруг пошел в цирк, рыжим [клоуном]. Ну кто бы на это отважился? На это нужно много отваги. Отваги и свободы, свободы в очень несвободной стране», — писал его друг Зиновий Гердт. «Я терпеть не могу такие номера, где клоуна бьют молотком по голове или разбивают о его лоб яйца. Я этого не люблю и стараюсь строить свои выступления так, чтобы люди смеялись не надо мной, а моей выдумке, моему озорству, моему умению показать смешное другим... Они должны любить меня так, как любят солдата из народных сказок, смекалистого солдата. который сумел сварить суп из топорища», — рассказывал о своей артистической миссии писатель. Недаром среди экспонатов — его красный клоунский нос из папье-маше с привязанными к нему резинкой круглыми очками. Друзья вспоминали, что Драгунский на дух не переносил зубоскальства, относясь к юмору как к делу очень человечному. Вот почему нам под все эти фыфки и миси-пипи, подслушанные у беззаботно скачущего рядом на одной ножке сына, так искренне смешно и весело.
А если и бывает грустно, то только совсем изредка. Как в том рассказе про девочку на шаре. Дениска в нее, кажется, немного влюбился, а это значит, что детство подошло к концу.