В приложенном к распечатке доклада "особом мнении" представителей Федерального собрания подчеркнуто, что, несмотря на проделанную "большую работу", вызывает удивление однобокость суждений, основанных почти исключительно на мнении адвокатов ЮКОСа. Возможно, во время двух визитов в Москву посланницу ПАСЕ обделили вниманием и информацией? С таким вопросом я обратился к главе российской делегации в ПАСЕ, председателю Комитета Госдумы по международным делам Константину КОСАЧЕВУ:
- Все пожелания гостьи учли и исполнили. Министерство юстиции, МВД, Генпрокуратура и другие ведомства предоставили все запрошенные данные, за исключением одной бумаги от налоговиков, чему виной, скорее всего, бюрократическая неразбериха. Да еще судьи Басманного и Мещанского судов не откликнулись на нашу просьбу встретиться с посланницей ПАСЕ. Но общий объем предоставленных ей сведений огромен. Тем большее удивление вызвало пренебрежение этими фактами, которые, похоже, не укладывались в заранее составленную схему.
Мы рассчитывали, что доклад и принятая на его основе резолюция ПАСЕ помогут улучшить систему правосудия в России. Допускаю, что были процессуальные нарушения, да и тот оборот, который приняло дело ЮКОСа, вредит имиджу России. Но от сотрудничества с ПАСЕ мы ожидали получить качественный анализ ситуации, а также конкретные рекомендации. Скажем, какие нормы или правоприменительную практику нужно изменить, чтобы они соответствовали российскому законодательству и европейскому праву.
Причина того, что критика в наш адрес оказалась неконструктивной, - в личности докладчика, которая была автором одной из резолюций, называющей дело ЮКОСа политическим. В прошлом году среди подписантов обличительного в адрес Путина и России письма 114 политиков в Евросоюзе и НАТО, вызвавшего неоднозначную реакцию и на Западе, фигурировал всего один депутат ПАСЕ. Это снова была госпожа Сабина Лойтхаузер-Шнарренбергер. Нельзя не увидеть в этом элементов предвзятости.
В итоге доклад строился по схеме сочинения на заданную тему. Боюсь, в России он не будет востребован, поскольку этот документ политический, а не юридический.