Неужели никто из пассажиров злосчастного екатеринбургского автобуса не мог купить ребенку билет за 26 рублей?
По поводу безбилетной девочки, высаженной уральским водителем на 30-градусный мороз. Вернее, по поводу тех воплей, которые понеслись вслед этому инциденту из каждого утюга. На всех телеканалах розовощекие и волоокие представители пресс-служб в погонах возмущаются и сообщают о возбуждении уголовного дела против водителя, трактуя случай как неоказание помощи или оставление человека в беде. Хана бездумному, жестокосердному водиле! Мало того что уволят, еще и заклеймят вдогонку. Больше же клеймить некого...
Ославленные на весь белый свет водители екатеринбургского автобусного парка, на маршруте которого, по утверждению упомянутой выше девочки, имело место сие прискорбие, демонстрируют на нервозном фоне вполне естественную в их положении житейскую мудрость: ни с кем из них, мол, ничего такого не приключалось. А если и приключалось, так разве ж все упомнишь? И удивляться тут нечему — кто крутил баранку по надцать часов кряду, тот их поймет.
Давайте все же спокойно разберемся. Дядька-водитель поступил плохо, кто спорит. Да его никто и не защищает. Он должен был разрешить ребенку ехать дальше — всех-то дел три остановки. Но уперся в букву закона: нет билета — на выход. Контролеры-то не дремлют, поймай они такую зайку, и шоферская доброта выйдет боком. В любом случае формально водитель прав. Так за что тогда дело заводить, да еще и уголовное? А может, взглянем на коллизию шире? И увидим салон автобуса в момент изгнания несчастной безбилетницы: неужели никто из пассажиров, дядей и тетей, не мог купить ребенку билет за 26 рублей? Или хотя бы дать девчонке свой мобильный, чтобы та позвонила матери — не волнуйся, мол, мам, тут я проездной потеряла: Но для нашего пассажира эти три рубля за минуту разговора и целых 26 рублей за билет, видимо, существенные деньги. Но если 26 рублей играют роль для среднестатистического россиянина, то как же мы, господа-товарищи, живем? Есть, конечно, и те, кто получает раз в 200-300 больше среднестатистического россиянина, но они едва ли ездят в общественном транспорте...
Впрочем, уверена, что такая трактовка «случая в автобусе» уж точно не придет ни в одну депутатско-чиновничью голову — им-то такая диспропорция аморальной вовсе не кажется. Так стоит ли удивляться, что никто из депутатов прошлого созыва и не подумал отказаться от астрономического бонуса за «недосиженные» в Думе месяцы и что депутаты новые начали служение с призыва расширить штат своих помощников и повысить их оклады?
Еще по поводу закона, буквоедства и человечности. Я часто езжу в электричках. За часовую дорогу раза два случается проверка. Увидев контролеров, группки молодежи, гастарбайтеры и даже люди весьма преклонного возраста снимаются с мест и стремглав перебегают в другой вагон, который контролеры уже прошли. Но вот ночной поезд. На улице холодно, метет. Худенький юноша, похожий на Брюса Ли, сидит, ежась в тонкой болоньевой ветровке. Глаза беспокойные. Завидев контролеров, пытается не спеша выйти — бежать ему, похоже, стыдно — и не успевает. Два бугая преграждают дорогу и нависают над ним. У того денег нет. Проехать нужно всего-то пару остановок, с «Павшино» до «Тушино». Но эти две остановки — все же не трамвая и не автобуса, их просто так пешком не пройдешь. И электричка эта сегодня последняя по расписанию. «Выходи или плати штраф!» — слышит он громкие командные голоса.
«Давайте я заплачу?» — предлагаю я. «Не надо, я не возьму», — говорит парень. «А с вами, женщина, вообще никто не разговаривает. Сидите себе, не переживайте», — огрызается тот, что побугаистее.
А вы говорите — девочка замерзла.