.jpg)
Накануне 100-летия комсомола наш репортер побывал в стенах, где когда-то располагался ЦК ВЛКСМ
«Даже если пепелище выглядит вполне, не найти того, что ищем, ни тебе, ни мне...» Поэт Геннадий Шпаликов как в воду смотрел. Но мы все-таки попробуем пройтись по этажам, постоять молча в тех стенах, где когда-то кипела жизнь. Она и сегодня здесь присутствует — теплится...
Здесь ничего не горело. Ни пепла, ни гари, кое-где даже дорожки под ногами остались те же самые — красно-зеленые, по прежней казенной моде. Но ничего из того, что в этих стенах было когда-то, уже нет. Ничего! Тихо, пусто, безжизненно.
Хотя, если судить по разномастным табличкам на дверях кабинетов, все тут должно бы наполниться ровным, деловитым гудением: юристы, нотариусы, турагентство «Гео-тур», некая «Оценочная компания», опять туроператор — «Бон Вояж», прибежище бойцов-ветеранов «Верность присяге», отделение банка и даже «Представительство Губернатора и Правительства Камчатского края при Правительстве РФ» (именно так, все слова с большой буквы!). Кабинеты, где некогда десятилетиями напролет каждый день до глубокой ночи кипела аппаратная жизнь, порезаны на клетушки — у матушки Аренды свои правила, тут каждый квадратный метр теперь денег стоит. И, видимо, деньги действительно любят тишину.
.jpg)
В коридоре у редких прохожих-менеджеров с гарнитурой в ухе даже походка другая — снисходительно-вялая, не по летам шаркающая. Будто всем видом желают они сказать окружающему миру: господи, да как же надоела эта маета-тягомотина, скорей бы уже все закончилось... Нет, не так ходили в этих стенах: упруго, наперегонки с одного совещания на другое, торопясь «поставить вопрос» и «порешать проблему». Летали! И не было тогда в глазах этой нынешней постоянной задумчивости ни о чем. Как сказал бы сегодня гроссмейстер Бендер, скучно, девушки!
А вот, кстати, и девушка, точней, ее голос, который я впервые услышал 35 лет назад в этих же коридорах. И, как выяснилось, запомнил его навсегда. Точно, она: Лариса Колычева! В 80-х работала первым замом заведующего отделом комсомольских органов и теперь, собственно, продолжает в том же духе: несет вахту в оргкомитете «100 лет ВЛКСМ».
В коридорчике у двух кабинетов, где расположился юбилейный штаб, полно мужчин не первой молодости, большей частью седых, остальные просто лысые. И почти все с букетами. Пришли к Ларисе Федоровне как на свидание. Да так оно и есть: на свидание с юностью. Стоят в очереди за пригласительными билетами на юбилейную встречу в Кремлевском дворце. «Ребята, не толпитесь, все успеют. Сейчас идет Эстония, потом Северо-Запад, а там и вы!» И «ребята» послушно расступаются, пропуская посланца братской Эстонии. Черт, а я без цветов! Бегу в вестибюль метро за букетом, вот теперь в самый раз...
Помнится, Колычева так напутствовала кадры, проходившие утверждение в ЦК: «Знаете, что должно отличать комсомольского работника? Постоянное чувство легкой влюбленности. Чтобы глаза светились!» Не знаю, как с влюбленностью, а глаза у нее и сейчас вполне себе с огоньком, не подернуты повседневностью.
.jpg)
Поднимаемся на четвертый этаж, где были покои первых секретарей. Кто тут только не сидел — от Михайлова до Зюкина. Кабинет там же и тот же, и ничего в нем не изменилось с той поры, когда я был здесь в последний раз осенью 1988 года, получая напутствие перед уходом в «Комсомольскую правду». Только портреты поменялись: над столом в раме — Владимир Путин, с противоположной стены смотрит Медведев. Так и переглядываются. А бюст Владимира Ильича белого мрамора, торжественно встречавший посетителей, убран с глаз, задвинут в комнатку отдыха за неприметной дверцей в обшитой деревом панели. Вот уж действительно чемодан без ручки: и выбрасывать жалко, не по-хозяйски, и нести с собой в светлое будущее смысла нет.
.jpg)
Впрочем, едва ли у нынешнего хозяина кабинета Павла Красноруцкого, главы Российского союза молодежи, столь амбициозные планы насчет светлого будущего. Сегодняшний Союз — как маленький автомобильчик на книжной полке, модель 1:43. На сайте организации говорится про Ассоциацию студентов и Ассоциацию учащейся молодежи, составляющие костяк РСМ, числом около 60 тысяч юных душ. А ВЛКСМ рядом с ним — как «КамАЗ» в натуральную величину. Около 200 миллионов парней и девушек прошли за семь десятилетий эту школу жизни...
Можно, конечно, прямо здесь, в этом месте, получить резкий удар в переносицу от оппонента, спешащего напомнить про бюрократов и карьеристов с комсомольскими значками, про все эти вымученные глупости вроде «ленинских уроков» и «вахт навстречу юбилею», про показуху и лицемерие. Всего этого тоже было в достатке. Но знаете, что я ему в ответ? Покажу на старой фотографии своего давнего товарища Сергея Пермякова.
.jpg)
Познакомились мы в Чите 40 лет назад, в 1978-м. Он заходил к нам в редакцию «Комсомольца Забайкалья» перед отъездом на БАМ. Совсем юный и худой новобранец большой Стройки. А через год, когда я прилетел к нему в Сюльбан, где он с такими же парнями вел просеку, поразился метаморфозе: Серега будто стал выше и шире в плечах, спокойным, рассудительным мужчиной. Бригадир, потом командир отряда «Читинский комсомолец»... И всю дальнейшую жизнь до последних дней (Сергей умер в прошлом году) с ним оставались эта спокойная уверенность в собственных силах и в правоте, эта твердая поступь по болотистой местности бытия.
Он строил дорогу, потом затеял свое дело, связанное с деревообработкой, потом бился с чиновниками и бандитами с переменным успехом. И все, что в нем было лучшего, сильного и надежного, — все оттуда, с той великой комсомольской стройки.
Один лишь пример того, как страна через комсомол дала человеку шанс не просто заработать, а построить вместе с магистралью свой характер и свою судьбу. А сколько их было! Именно такого ощущения большого и общего дела катастрофически не хватает сегодняшним молодым, с какими бы девайсами они не ходили по коридорам бывшего ЦК ВЛКСМ.
Кстати, про зеленоватое здание на углу Маросейки. Его построили в 1930-м на фундаменте и стенах старого подворья Николо-Угрешского монастыря. И вовсе не для комсомола, а для Птицеводсоюза, заселив сюда же еще несколько контор с не слишком романтичными наименованиями: «Союзкрупа», «Свиноводсоюз», «Льноцентр». Потом всех растолкал локтями Наркомфин, и только в 1939 году здание отдали ЦК ВЛКСМ. Вселялся комсомольский штаб сюда как раз в те дни, когда недавнего вождя ВЛКСМ Александра Косарева мучили по соседству на Лубянке и тащили на расстрел...
Говорят, верхняя угловая часть дома, закругленная и приподнятая, по замыслу архитектора Цветаева должна была напоминать рубку корабля с капитанским мостиком. Может быть, может быть... Но сегодня если и остались какие-то морские ассоциации, то разве что с выброшенной на мель баржей.
Пора возвращаться в октябрь 2018-го. Напоследок захожу к Виктору Мишину, бывшему первым секретарем ЦК в 80-х.
Здесь же, в штабе, вижу и Владимира Егорова, руководившего в этих стенах отделом пропаганды, а потом возглавлявшего Литинститут, Российскую государственную библиотеку и министерство культуры. Накануне на пресс-конференции встретил космонавта, дважды Героя Светлану Савицкую, и шахматного чемпиона Анатолия Карпова, и создателя и бессменного руководителя Детского фонда Альберта Лиханова, и писателя Юрия Полякова — все они так или иначе пересекались в своей прежней жизни с комсомолом.
А вот еще первые секретари ЦК ВЛКСМ — Евгений Тяжельников и Борис Пастухов. И даже Виктор Мироненко, возглавивший комсомол в трескучую горбачевскую эпоху, забрел в штаб за приглашением на кремлевское торжество. Кажется, такая большая дата собирает всех, кто еще хоть как-то в строю.
Прощаюсь с людьми и стенами. Мишин приглашает заглядывать «как-нибудь еще». Зайду обязательно, Виктор Максимович! Может, опять перед юбилеем — накануне 150-летия ВЛКСМ?
