Программисты «Яндекса» создали клон автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и даже заставили его написать новый рассказ...
К премьере фильма по Гоголю интернет облетела потрясающая весть. Программисты «Яндекса» создали клон автора «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и даже заставили его написать новый рассказ... Это похоже на фантастику, но чем черт не шутит. Вдруг на место живых и ушедших классиков явятся некие роботы, готовые писать хоть под Гоголя, хоть под Пастернака? Попробуем в этом разобраться.
Итак, специалисты из отдела машинного интеллекта и исследований «Яндекса» создали нейросеть, которую сначала обучили на 30 тысячах книг русской прозы, а затем отдельно дообучили на Гоголе. Пока нейросеть работает не сама по себе: ей помогает известный писатель Сергей Лукьяненко. Именно он создал сюжетную канву будущего рассказа. А уже эту канву машина украсила деталями, новыми сюжетными ходами и стилистически обработала. В результате у такого машинно-человеческого тандема родился рассказ «Дурной договор». Который, как считают специалисты «Яндекса», получился «в стиле Николая Васильевича». Но так ли это?
О чем рассказ? Пекарь Харитон после смерти жены заключил договор с нечистой силой. Та вернула ему радость жизни и излечила от пьянства, но поставила условие: пекарь немедленно помрет, когда выйдет замуж его дочь Мирослава, а душа пекаря, понятное дело, попадет «к дьяволу на вечное угнетение». Все бы хорошо, но замуж Мирослава собралась ужасно рано, в 15 лет...
Здесь можно выдохнуть: электронные писатели не погонят с прилавков магазинов живых. По крайней мере, на нынешней стадии развития искусственного интеллекта. Гоголевского стиля в рассказе и близко не получилось, и судить об этом может любой читатель. Приводим для примера первый абзац текста:
«Жил в селе пекарь: возле церкви, близ церкви Иоанна-Галеевского (она была большая, церковь). Церковь деревянная, почерневшая, убранная зеленым мохом, с тремя конусообразными куполами, уныло стояла почти на краю села. Заметно было, что за время обмелели или, лучше сказать, совсем потухали последние ее свечи. Свечи теплились пред темными образами. Свет от них освещал только иконостас и слегка середину церкви. Отдаленные углы притвора были закутаны мраком».
Как справедливо заметил писатель-фантаст Владимир Березин, работа нейро-Гоголя свелась к тому, что компьютер всего лишь снабдил текст писателя Лукьяненко словами типа «понеже» и «давеча» и употребил «церковь» 4-5 раз в первых двух строчках.
Да, кажется, пока это больше забава. Или элемент рекламной кампании фильма «Гоголь. Страшная месть». Но лиха беда начало. Скепсис скепсисом, а вопросы остаются. В том числе и философско-юридические. Например, такой: могут ли после смерти автора появляться его новые творения? Без разрешения с того света.
У Рэя Брэдбери есть рассказ о том, как люди будущего оживили писателя Тома Вульфа, чтобы тот смог описать свое пребывание на Марсе в свойственном ему стиле. Как бы фантастично это ни звучало, такое рано или поздно может случиться. Программисты постараются, научатся. Да и нейросеть способна учиться. Уже сейчас сложным структурам удается создавать убедительные тексты рэп-баттлов. Не так давно на сцене «сплясала» и голограмма Майкла Джексона, то есть компьютер способен выдумывать и пластику.
Но пока надо радоваться возможности наслаждаться подлинным, а не искусственным. Время для этого еще есть. Когда ученые пытались создать искусственный аромат земляники, у них сперва получился запах резины. Но сейчас все цветочно-ягодные нотки легко воспроизводятся химиками. А писатель Владимир Березин вспоминает случай в Литинституте на семинаре Луговского. Тогда все бредили Хемингуэем. Луговской пришел на семинар с книгой и начал зачитывать текст.
«Она спросила:
— Сколько у нас времени до отхода поезда?
— Два часа, — ответил он.
— Давай зайдем в ресторан, — предложила она.
— Давай, — согласился он. — У меня есть пятьдесят франков.
— Я буду кофе, — попросила она.
— А я выпью рюмку коньяка, ответил он...»
— Кто написал? — спросил Луговской.
Все заорали: «Хемингу-э-эй!»
— Черта с два! — сказал Луговской. — Немецко-французский разговорник!
Заложите этот стиль в машину — и вы получите сотни подобных диалогов. Которые, впрочем, уже сегодня выглядят шедеврами на фоне разговоров, что доносятся до нас из телесериалов...
«Польза от нейросети невелика. Пока компьютеры нам не конкуренты», — сказал корреспонденту «Труда» Сергей Лукьяненко. По его мнению, живой писатель справляется с задачей лучше, стиль подмечает тоньше, понимает метафору и видит свет в конце тоннеля. Кстати, специально для «Труда» Лукьяненко предоставил свой изначальный вариант текста.
Здесь мы можем напечатать лишь его начальный отрывок. Но и по нему видно: машине до писателя пока что очень далеко. Читайте, сравнивайте.
«Жил в Великих Сорочанах пекарь по имени Харитон Тумак. Была у него красавица жена, но занемогла родами и умерла, едва разрешившись от бремени. Остался Харитон с новорожденной дочерью Мирославой.
Был Харитон мужчина небедный и нестарый, но в горе от потери жены так и остался жить бобылем, воспитывая дочь.
Без женского пригляда и хозяйство у Харитона захирело, и стал он пить горькую. Даже в булках и пирогах стали попадаться то запеченный таракан, то клок волос, то еще какая гадость. Еще бы чуть-чуть и по миру пошел. Старушка-мать, что помогала ему дочь растить, взмолилась — и самой скоро помирать, и сын не в себе, и внучка любимая останется сиротой.
Пошел Харитон к Басаврюку — человеку недоброму, якшающемуся с нечистью, о котором говорили, что колдун он и чернокнижник. О чем они говорили — неизвестно, но только после Харитона как подменили...»
Ну что, почувствовали разницу?