Я встала у самого основания одной из колонн, подняла голову - небо слилось с ее верхушкой!
- Высота Ростральных вместе с газовой горелкой достигает 37 метров, - сказал мне Сергей Хамов, специалист дежурной службы, в чьем ведении розжиг колонн. И предупредил: - Подъем будет непростой, ступеньки слишком крутые. Готовы?
Еще бы спросил: не боюсь ли? Да после Исаакия, где подниматься пришлось на высоту в два с лишним раза большую, я перестала бояться даже Эвереста!.. Но тут трудность оказалась в другом.
Мало кто знает, что начинаются Ростральные колонны с двух тяжелых низких дверей у их подножия. Одна, ближняя к Дворцовому мосту, с массивным висячим замком, давно бутафорская. Рабочая же та, что смотрит на Неву. Именно она ведет к светильникам.
Мне, чтобы войти, пришлось согнуться почти в три погибели. Крошечное помещение с серыми гранитными стенами, трубы вдоль них. Последние были проложены сравнительно недавно - после реконструкции 1998 года. Благодаря чему розжиг светильников стал, что называется, делом техники. Но об этом чуть позже. А пока, вслед за Сергеем Хамовым, я двигаюсь к нише у западной стены, туда, где ступеньки, ведущие круто вверх.
Сергей трудится здесь больше десятка лет. С закрытыми глазами может выполнить всю операцию розжига. Знает каждую щербинку во всех 129 ступеньках! Вот он идет чуть впереди меня, освещая путь фонарем (с непривычки оступишься и кубарем скатишься вниз). Фонарь держит внизу, чтобы светил под ноги мне, а сам поднимается, как я понимаю, "на автопилоте". Я считаю ступеньки и с надеждой жду света солнечного.
Он появляется внезапно, ослепляя и согревая, сквозь верхнюю дверцу у самого светильника. Ступаю на узкую площадку (медную крышу колонны), выпрямляюсь, наконец, и... чуть не падаю от закружившейся на высоте головы.
- А у меня голова никогда не кружится. Разве только от благоговения перед этой красотой, - говорит Сергей. И предлагает прогуляться вокруг металлического треножника с чашей для розжига.
С высоты 30 с лишним метров центр Петербурга выглядит особенно привлекательно. И Нева широка, и Петропавловская крепость стройна. И Эрмитаж, равно как и Адмиралтейство, Кунсткамера, Биржа величавы в строгости своих стилей. Но в данный момент меня больше интересует иное - как зажигают факел на Ростральных колоннах?
Зажигают с 1957 года и только по праздникам - в Новый год, на День снятия блокады, на День Победы и День рождения города. Причем в любую погоду. При сильном ветре, что у нас не редкость, пламя, достигающее 5 метров, случается, и отрывает от конфорки - в прямом смысле. Тут очень важно специалистам не ошибиться и своевременно скорректировать подачу газа. Тепловая мощность не должна превышать 4 МВТ. А тем, кто задержался наверху, надеть специальную форму, главная составляющая которой - пожарная каска.
До того как "Петербург-Газ", отвечающий за розжиг, поставил сюда современное оборудование, "включали" факел с помощью квоча. Не знаете, что это такое? И я узнала, только поднявшись на одну из Ростральных колонн. А как удочка выглядит, представляете? Так вот квоч - это нечто вроде удочки, только вместо лески тут металлический трос, а на конце троса - заготовка для факела. Обмакиваешь ее в горючее и закидываешь на пятиметровую высоту в металлическую чашу.
"Вот как все просто!" - подумала я, после того как Сергей Хамов показал мне квоч и объяснил назначение. А когда сама попыталась забросить его (конечно, не горящий, не было к тому повода), вышел конфуз. Во-первых, размахиваясь, едва не угодила в голову моему экскурсоводу. Во-вторых, случился сильный недолет. В-третьих... Но, впрочем, не будем о грустном. Этот "инструмент" дедовских времен постоянно находится на крыше колонны. Мало ли, заклинит газовое оборудование... Такого, правда, за всю историю не было еще ни разу.
В наше время Ростральные колонны зажигают по праздникам. А в 1810 году, когда они только-только появились, отстроенные по проекту архитектора Тома де Томона, призваны были служить маяками для входящих в Неву иноземных кораблей. Видно пламя даже сейчас, в эпоху стеклобетонных многоэтажек, издалека. Поэтому неудивительно, что "все флаги в гости были к нам". На свет, как бабочки, слетались!
Тома де Томон воплотил в жизнь идею Петра Великого. Тому не довелось увидеть ни выросших на насыпной Стрелке любимого им острова Ростральных колонн, ни многого другого из того, что задумывал. Видим и восхищаемся теперь мы, жители ХХI века.