- Василий Семенович, как вы считаете, у нашего театра есть повод веселиться?
- Это в зависимости от того, каких результатов достиг тот или иной коллектив. Вахтанговскому, по-моему, не стоит веселиться, поскольку в нем накопилось много неразрешимых проблем и нам еще предстоит искать выход из тупиковой ситуации. А вот, к примеру, у Малого театра есть все основания отметить этот день фейерверком, потому что он не разрушил свои традиции, устоял перед напором коммерческого вала. За это большое спасибо его худруку Юрию Соломину. Кроме того, этот праздник - хороший повод для того, чтобы государство обратило внимание на национальный театр.
- А вам не кажется, что, когда театр прекратил выступать в роли идеологического рупора, он перестал быть нужным государству?
- Не думаю, ибо при любом строе государство не может не учитывать влияние театрального искусства на сознание людей. Это в годы правления Ельцина "кинули" театр, кино, просвещение, медицину, да что там говорить - и армию, главный щит страны. Мне это особенно больно, потому что после фильма "Офицеры" меня стали считать "своим" в семье военных. Слава Богу, ельцинские смутные времена прошли, и Владимир Путин, будучи сильным государственником, постепенно поднимает Россию с колен. Возьмите тот же кинематограф, который оживает.
- Вы не допускаете, что в этом прежде всего заслуга самих кинематографистов? Ведь они смогли продавить в Думе Закон о кино, а наши театральные лидеры этого не сумели...
- Все правильно, и тем не менее государственные мужи наконец-то поняли: если мы не реанимируем свое кино, то откроем шлюзы западной чепухе, успевшей искорежить сознание целого поколения молодых людей, которым в начале 90-х годов было по десять - двенадцать лет.
- Но ведь эти шлюзы и поныне открыты. Более того, вам не обидно, что наши самые кассовые фильмы типа "Ночного дозора", "Дневного дозора" сделаны под кальку американских блокбастеров?
- Обидно, и я не принимаю такого подражательства, потому что у нас уже были свои "блокбастеры", например "Война и мир" Сергея Бондарчука. Оказавшись как-то с нашей делегацией в Голливуде, я спросил у отцов американского кинематографа (в большинстве своем выходцев из Одессы): почему вы заполняете мир своей галиматьей, кому это нужно? И они ответили мне: "Вам нужно, вы это кушаете. Если бы вы сказали "нет", то мы бы это и не производили". Меня тогда поразила такая циничная позиция.
- Сегодня коммерция проникает и в театр. К тому же если взять ведущие столичные коллективы, то билеты стоят так дорого, что они превратились в недоступную роскошь для среднего слоя населения...
- На эту тему я могу вспомнить одну историю. В 1964 году мы поехали на гастроли в Грецию, и наш тамошний продюсер закатил немыслимые цены на билеты. Я помню, как подходили к нам простые люди и говорили: "Вы же коммунисты, почему дерете с нас такие деньги? Проповедуете одно, а на деле получается другое". И мы изо всех сил оправдывались, рассказывая, какие у нас дешевые билеты в Москве. Сегодня уже так никто не скажет, потому что если взять чеховский МХТ, то он давно превратился в коммерческий театр, и Олег Табаков этого не скрывает. Сняв слово "академический" из названия театра, он развязал себе руки и позволил приглашенным режиссерам безнаказанно экспериментировать с классикой.
- Но ведь в вашем театре Владимир Мирзоев тоже "переписывает" классику. Разве не так?
- Когда на художественных советах все выступают против спектаклей этого авангардиста, а потом худрук театра Михаил Ульянов приглашает его на очередную постановку, то это трудно комментировать. Наступила вольница: что хочу, то и ворочу, а что будет завтра - не важно.
- К творчеству Мирзоева можно относиться по-разному, но я не понимаю, почему на роль Сганареля в "Дон Жуане" приглашают артиста со стороны - Евгения Стычкина, а на роль Шута в "Короле Лире" - Виктора Сухорукова. Никто не спорит, это замечательные артисты, но неужели своих скоморохов не нашлось в труппе?
- То-то и обидно. То же самое произошло со спектаклем "Калигула", где на главную роль был приглашен чужой артист, а ее мог бы прекрасно сыграть наш Чурсин, который, посмотрев на всю эту свистопляску, ушел в МХТ. В этом плане Табаков молодец, он быстро соображает, "где что плохо лежит", и тут же приглашает талантливого артиста к себе.
- Выходит, нынешний театр, извините, "ложится" под публику. Директора знают: в первую очередь зрители пойдут на спектакли с участием "раскрученных" звезд, а не на слаженный актерский ансамбль.
- Более того, известный артист приходит к худруку и требует, чтобы на него поставили спектакль, иначе он уйдет. И что вы думаете? Ставят. Но такая ситуация неприемлема для репертуарного театра, где во главу угла должны ставиться интересы всего коллектива, а не одной персоны.
- Скажите честно, а вы так никогда не поступали?
- Я по-другому воспитан. Как-то пять лет сидел без новых ролей в театре и заполнял эту паузу тем, что выступал с литературными концертами, записывался на радио. Надо уважать себя, не суетиться, тогда и другие тебя зауважают. Мне не раз предлагали сниматься в криминальных телесериалах, но я отказывался (хотя надо было платить за обучение двух сыновей), потому что, извините, я не могу предавать свои идеалы. Я не могу спокойно смотреть на антрепризы, где собирается звездная команда, а результат получается нулевой. Ради чего это делают? Да ради "бабок". Наши звезды не могут пережить, что их коллеги на Западе как сыр в масле катаются.
- Василий Семенович, вам не кажется, что репертуарный театр постепенно теряет свои позиции? В государственных театрах давно уже ставят коммерческие спектакли, залы сдаются в аренду под антрепризы, а свои постановки идут редко.
- Это очень непростой вопрос. Если говорить о провинции, то там театры выживают только за счет государственных дотаций, и поскольку артисты не заражены звездной болезнью, то они спасаются коллективно, а не поодиночке, как в столице. Звучит парадоксально, но отсутствие соблазнов способствует серьезному творчеству и сохранению театральной семьи. Да, вы правы, многие постановки снимаются из репертуара ради аренды. Если взять три моих спектакля: "Фредерик...", "Посвящение Еве", "Милый лжец", то в марте они идут всего по разу. Не потому что плохие, просто дирекции выгодно сдать в аренду зал антрепризе и получить за это деньги.
К тому же театральной критикой сегодня очень часто надуваются всевозможные мыльные пузыри. К примеру, зрители идут на "Лес" Островского в постановке Кирилла Серебренникова, но гениального автора в спектакле они не видят, только режиссерские экзерсисы. Нормальный зритель толком не может понять, к чему на сцене эти современные костюмы, партийные деятели 60-х годов прошлого века. Когда я такое вижу, то пробкой вылетаю из зрительного зала: мне становится стыдно за свою профессию. Точно так же бывает стыдно, когда актриса с экрана рассказывает многомиллионной аудитории о своих мужьях, любовниках. Мне тут же хочется выключить телевизор, потому что существует неписаное правило: личная жизнь артиста должна быть сокрыта от посторонних глаз. Ничто ему так не вредит, как душевный стриптиз. После этого зритель уже не будет с обожанием смотреть на актера. Он стал для него таким же доступным, как сосед по лестничной клетке.
- Вы это внушаете своим студентам Щукинского училища?
- Обязательно, поскольку этика - основа творчества. Я им так говорю: "Ребята, единственное, что вас не подведет, - это уважение к своей профессии и любовь к классике. Если вы всерьез ею займетесь, то уже никогда не попадетесь на крючок разной дребедени". Есть великая книга "Война и мир". Я каждый год беру главу из романа Толстого и вместе с ребятами припадаю к этому живительному источнику. А совсем недавно записал на радио "Россия" 20 отрывков из "Войны и мира", связанных с судьбой князя Андрея. Я об этом мечтал, когда еще играл Анатоля Курагина в фильме Сергея Бондарчука. Словом, с этим величайшим произведением я иду по жизни вот уже 40 лет.
- Скажите, вы пойдете смотреть фильм Сергея Соловьева "Анна Каренина"? Вы ведь сыграли Вронского в давней картине у Александра Зархи...
- Вряд ли.
- Боитесь разочарования?
- А чего мне бояться? Я почти наизусть знаю этот роман, и для меня это лучший "фильм". Не думаю, что Сергей Соловьев благословляет тот миг, когда взялся экранизировать это произведение, потому что передать на экране божественную толстовскую истину сегодня безумно трудно.