ДО ДВАДЦАТИ ЛЕТВ НХЛ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО
- Как вам на новом месте? Ожидали, что столько всего свалится и навалится?
- Откровенно говоря - нет. В нашем хоккее, который отмечает 60-летие, происходят перемены. Без них невозможно, и работать здесь приходится много. В 2007-м в Москве - чемпионат мира. Напряженно, даже очень напряженно.
- А нежданно-негаданное исчезновение лучшего нашего молодого нападающего Малкина? Какое к нему у вас отношение после этого рывка?
- Двоякое. Знаю, он классный парень. Но нельзя иметь два контракта - с нами и с ними. Хочешь уехать: скажи и реши проблему с клубом, который тебя и воспитал. Хотя теперь в Госдуме по моей инициативе депутаты внесли в Трудовой кодекс изменение, которое вступит в силу 1 октября. В сентябре будет еще и поправка в Закон о спорте. Смысл в том, что наш российский контракт надо уважать и если у клуба со спортсменом он на два года, то игрок не имеет права покинуть команду.
- Помню, как в старые времена гонялись за вами агенты из НХЛ.
- На банкетах после чемпионатов мира ловили. И официально подходили, и так.
- Соблазны были?
- И большие. Огромные деньги давали Валере Харламову - миллион. Да и мне тоже. По тем временам - даже для НХЛ сумма немыслимая. И остаться у них предлагали, и убежать.
- А вы?
- Мы вежливо улыбались, качали головами - ноу, ноу. В ту пору в нашей команде не было ребят, которые бы бросили страну, просто уехали из Советского Союза.
- Может, нужен какой-то возрастной ценз?
- Говорю как человек, НХЛ хорошо знающий: до двадцати в лиге делать нечего. Под силу разве что Овечкину. Малкин? Неизвестно, как он там начнет. Но оба - это исключения, индивиды, а так - только года в 23 - 24.
СБОРНАЯ ЖИЛА ОДНОЙ СЕМЬЕЙ
- Вы с 17 лет играли в мощнейшем ЦСКА. Анатолия Владимировича Тарасова называли и сейчас, и тогда великим тренером. Но сегодня звучат нотки: да, Тарасов был силен, однако как же деспотичен.
- Я к Тарасову отношусь с глубоким и неизменным уважением. Хотя есть люди, которые его не любят. Удивительный тренер и психолог от Бога. Многие недоумевали: в 17 лет Третьяк играет за ЦСКА, а Тарасов обещает, что будет и в сборной. Говорили: у нас ведь есть Зингер - он не хуже. Да, не хуже, может, в первые годы был и лучше, очень опытный. А Тарасов всех убедил: пока жив Коноваленко, пусть Третьяк учится, будет вторым, но вырастет и у нас появится настоящий вратарь. Анатолий Владимирович не ошибся, а я его не подвел: 15 сезонов оставался первым вратарем сборной. У Тарасова были и чутье, и предвидение.
- Но какие строгости!
- Без строгостей в то время нельзя было. Скажем, сборы - да это же не только дисциплина - кормежка тоже. Хорошей еды-то не было. Если отпускали домой и родителей не было, то что есть? В магазинах очереди, в ресторанах - пьянка. Куда пойти? Теперь об этом уже и забыли. А на сборах - железный распорядок дня, отличное питание. Нас готовили как надо, такая была система. Жили одной семьей. И выходили на лед сплоченными. Выигрывали все. Но, правда, было это для нас тяжело. И если уж совсем по-честному, я бы сейчас не очень-то хотел вот так сидеть взаперти.
ЗНАЛ, КОГДА,С КЕМ И СКОЛЬКО
- Не буду хаять ваших партнеров, тем более они этого никак не заслуживают. Но вы всегда учились. По совету вашего друга, журналиста Владимира Снегирева, вели дневники. Не ощущали себя белой вороной на фоне ребят попроще? Как они вас воспринимали?
- Восприняли нормально. Я себя делом показал, хоккеем высокого класса - полгода игрой за ЦСКА, потом в сборной. Относились как к молодому и перспективному таланту.
- А в магазин за бутылкой не посылали?
- Никогда. Всегда чувствовал уважение. У нас есть молодые, которые клюшки таскают, форму. И я тоже первое время помогал. Но потом попал на первенство мира, мы выиграли, и я быстро перешел в лидеры. Клюшки больше носить не пришлось. А наши защитники Рагулин, Брежнев мне помогали.
- В то время многие ваши партнеры по сборной режим здорово нарушали. А вы в этом замечены не были.
- Но это не значит, что не мог что-то отпраздновать. Просто знал, когда, с кем и сколько. Это самое главное. Знай норму!
- А какая она?
- У каждого своя. У меня - под настроение. Летом можно и расслабиться. Мы компанией - Харламов, Лутченко, Волчков... - уезжали на юга и неделю отрывались по полной программе. Но я оставался самым трезвым. Мне давали деньги, документы: был казначеем. Доверяли, Я никогда не доходил до степени опьянения, когда уже не помнят, что делают. Может, и поэтому ребята меня уважали, выбирали комсоргом, потом парторгом.
- Вы же и членом ЦК комсомола были.
- Два раза избирали. Дважды на Олимпиадах нес знамя нашей олимпийской сборной. Это ж гордость - быть знаменосцем.
- Владислав, а эти патриотические порывы, лозунги - они всегда были искренни? Ведь из комсомола к вам присылали своих комиссаров...
- Они молодцы были. Ничего нам не навязывали, становились друзьями. И внимания нам уделяли много. И даже такое высокое начальство, как первые секретари Тяжельников, Пастухов, Мишин, совсем на давили, а получалось, что становились опорой. Концерты нам делали прекрасные, встречи со знаменитыми героями устраивали.
- Неужели не давили?
- Если и было давление, то в одном - часто приходилось выступать. И теперь я думаю, что это хорошо: в результате - нас народ любил. Ничего плохого в этом не вижу.
"ТОЙОТА" ПРОРВАЛАСЬЧЕРЕЗ ТАМОЖНЮ
- Владислав, признайте, что тогда хоккеисты, хоть и не были, как сейчас, миллионерами, но тоже жили неплохо. Помню, в конце 70-х ваша машина производила настоящий фурор, собирала толпы.
- Желтую двухместную "Тойоту" я получил в 1976-м как приз лучшему игроку на Кубке Канады. Сидел тогда у телевизора, и вдруг объявляют: по решению жюри Третьяку - "Тойота". Представляете? Я чуть с ума не сошел. Ее прислали сюда и сначала обложили пошлиной 8 тысяч рублей. Я сказал, что не смогу. Ведь огромные деньги. Но потом Министерство внешней торговли разрешило мне взять беспошлинно с условием, что пять лет не буду продавать.
- А сейчас на какой машине?
- У меня государственная - БМВ как у председателя комитета Госдумы.
НЕ МНОГИЕ ВЕРНУЛИСЬ С ПОЛЯ...
- Многие великие и знаменитые, которые с вами играли, закончили не так хорошо, как могли бы, и как хотелось бы. Тут виной не одна водка проклятая. И это явление не только чисто хоккейное. Что же такое происходит после спорта? Что так ломает и корежит?
- Тогда причиной была явная невостребованность. Государство забывало своих героев. Мы иногда в заграничных турне недоедали, таскали с собой сухую колбасу с консервами, отказывали себе во всем. Суточные, которые для хоккеистов теперь гроши, мы откладывали на будущее, как все наши папы, мамы, бабушки. И вдруг разом все сбережения грохнули. Что осталось? Мы приносили стране славу, а оказались забытыми и ненужными. А тут перестройка, перелом. Многие ребята, на площадке сильные и волевые, здесь не справились.
- А как справились вы?
- Я служил в Советской армии, отвечал в спортивном комитете за международный отдел. 12 лет входил в комиссию спортсменов Международного олимпийского комитета. Но после 1990 года, когда уволился, я вообще остался без работы. И тут канадская компания "Бомбардье" пригласила меня стать ее представителем в России. Я ничего не продавал, а представлял ее продукцию - снегоходы. Потом был консультантом вратарей в Чикаго: приезжал туда два-три раза в год на две недели, проводил занятия и уезжал. А дома никто и ничего мне не предлагал. Что тогда говорить о других?
- А в НХЛ тренером на постоянную работу не звали?
- Звали тренером вратарей официально и с постоянным местом жительства, но я твердо отказывался. Хотя многие почему-то уверены, что я работал в Канаде. Не жил я там никогда и не играл. Всегда хотел жить только в России и нигде больше. У меня здесь дом, семья.
- Можно о личном? Вы, насколько знаю, женились в молодости на Тане...
- Перед суперсерией с Канадой в 1972 году. Вот уже 33, нет 34 года. И вполне нормально, счастливо.
- А искушения?
- Они всегда есть. Нужно держаться.
А ДРУЖИЛ ЯСО СПАРТАКОВЦАМИ
- Вы упомянули о суперсерии. А какое спортивное событие для вас осталось самым ярким? Простите, если вопрос оказался наводящим.
- Что тут наводящего? Конечно, суперсерия 1972 года с канадцами.
- Здесь?
- В Канаде. Мы приехали в другую страну и перед первым матчем стояли на льду минут 15. Слушали и видели, как их боготворят и любят. Они собрали всех звезд.
- Вы тряслись?
- Тряслись. Особенно в первые минуты. Попали, как в мышеловку. Коробка меньше, они сначала нас гоняли, как пастух корову. Шайба прямо летала. Меня потом спрашивали: как ты там? А я ничего не помню. Помню только, что играл и играл. Хоккей у них настолько близок к воротам, что когда канадцы - особенно в первые десять минут - нажали и мы проигрывали 0:2, казалось - все. И били они нас, и грубили. Но мы все вместе выстояли, собрались и выиграли 7:3.
- А с кем из команды вы были близки, с кем дружили?
- Близок с вратарями. А дружил с Шадриным Володей, с Сашей Якушевым.
- Почему со спартаковцами?
- Сам не знаю. Иногда на матчах чемпионата СССР сталкивались, и они мне: "Ты что, Владик?". Но на площадке нет друзей. А в жизни мы дружили. Наверное, со своими армейцами из года в год одно и то же. А с ребятами из "Спартака" были какие-то отношения, интересы.
- Владислав Александрович, само собой напрашивается: как же быть со "Спартаком"? Ведь надвигается на команду трагедия.
- У нас, армейцев, главный соперник, не хочу обижать "Динамо" и других, всегда "Спартак". Там играли лучшие хоккеисты. И сегодня как президент Федерации хоккея я сделал все, чтобы "Спартак" остался в суперлиге. На свой страх и риск утверждение расписания чемпионата отложил на целый месяц. Мне из Новокузнецка звонят: абонементы, билеты печатать надо, мы ж не успеем. А я все держал, потому что мне Борис Майоров позвонил: "Владислав, приедет из-за границы человек, хочет с тобой встретиться". И это был уже самый последний момент. За день до исполкома я встречался со спартаковцами и этим бизнесменом. Он говорит, что интерес есть, но нужно ему два-три месяца, чтобы изучить ситуацию. И тогда я сказал, что больше ждать просто не имею права, не могу. На исполкоме, когда обсуждался календарь, от "Спартака" никаких заявлений, кроме письма Старшинова от 9 августа, где пишется, что из-за финансовой ситуации они не могут обеспечить команду. И никаких заявлений ни о высшей лиге, ни о суперлиге. И когда на исполкоме Борис Александрович Майоров спросил, будем ли мы рассматривать ситуацию в "Спартаке", я ответил, что в повестке этого нет, как нет и просьб об этом от спартаковцев. Майоров выступил, говорил о тяжелой ситуации. О том, что денег нет и что в будущем году команде, если финансовая ситуация улучшится, будет трудно играть в суперлиге. Попросил, чтобы "Спартак" в следующем сезоне играл в высшей лиге. Все согласились. Как нас попросили, так мы просьбу и поддержали. Никаких вопросов к федерации, к исполкому больше нет. Но еще в декабре о трудностях "Спартака" было известно. К чему было так затягивать? Если сейчас создается комитет по спасению, то где же он был раньше? "Спартак" не играет, и я считаю это катастрофой. Но почему медлили руководители?
ЭТО МЕСТО МЕДОМНЕ МАЗАНО
- Владислав Александрович, но вас ждет испытание и посерьезнее спартаковского. Чемпионат мира по хоккею впервые за долгие годы в Москве, мы его не выигрывали с 1993-го, и даже президент интересуется, можно ли ожидать победы.
- Испытание не только для меня.
- Но спрашивать, уж точно, будут с вас.
- Я не волшебник. Что мне, снова встать в ворота?
- Вы же в ветеранских матчах не играете.
- Нет.
- Почему?
- Желания нет. Вратарям очень сложно. И играть плохо не хочу. А если о чемпионате мира, то мы обновили состав. Команду возглавляет Быков.
- Но почему так долго тянули с назначением?
- Вели переговоры, процесс сложный. Я в первую очередь беседовал с Билялетдиновым. Потом с Быковым. Отказался бы и он, я бы пошел к Белоусову. Такая очередность. Не мог же я говорить со всеми сразу. Да и тренеры боятся.
- Почему и кого?
- Если неудача - тебя сразу же выгоняют, и больше ни один клуб тебя не берет. К тому же свободных и высококлассных кандидатов просто нет. Но и Тарасов, и Чернышев, и Тихонов всегда работали в клубах. Быков выбрал освобожденным помощником Немчинова. Он переезжает сюда из Штатов. А Быкову мы сразу сказали: рассчитываем на тебя надолго. И контракт я подписал с ним на два года, а раньше заключали только на один. Как бы Быков ни сыграл в Москве, мы его оставляем. А если на второй год команда входит в призеры, то Быкова ждут и третий год, и Олимпийские игры. Не хотели идти в главные и из-за зарплаты - была она слабой. Сейчас мы будем платить достойно. А самое важное: у Быкова есть желание и амбиции. Не было: а ты мне за это чего? .
- Владислав, позвольте совсем уж откровенный вопрос: зачем вам при всех ваших регалиях эти галеры? Вы поставили на карту ваше имя. И если через пару лет мы ничего не выиграем, вас начнут костерить, как ваших предшественников. Вам это надо?
- Мне не надо. Но у меня есть возможность помочь нашему хоккею. Мне доверили, меня избрали, и я хочу доказать себе и народу: мы обязательно сможем. Сегодня это исключительно сложно, но выполнимо. Да, мне лично к уже добытому прибавить нечего, хоккею - точно есть что. Но, чтобы поднять хоккей, я предлагаю всем - хоккеистам и тренерам, федерации и клубам, болельщикам и журналистам - объединиться. Нам надо быть в одной лодке. Будем раскачивать ее - и ничего не получится. Поплывем вместе - тогда победим.