- Сергей Константинович, в одном из последних выпусков "Лубянки" был показан ваш фильм "Похищение "Святого Луки" о краже картины знаменитого голландца Франса Хальса с выставки в музее им. Пушкина. Прежде об этой истории рассказывалось в художественном фильме "Возвращение "Святого Луки", который, как оказалось, имеет мало общего с реальностью. Как вам удалось докопаться до этой истории?
- Случайно. На съемках программы "Лубянка" мы иногда встречаемся с ветеранами КГБ, и один из них - Александр Александрович Громов - как-то мне сказал, что ему не дает покоя тот самый художественный фильм "Возвращение "Святого Луки", который не имеет ничего общего с реальностью. Громову хотелось бы восстановить историческую справедливость. Мы запросили у ФСБ это дело и, когда через несколько месяцев его получили, убедились в правоте Александра Александровича. Оказалось, что картину украл не матерый рецидивист, как в фильме, а сотрудник музея. Возможно, это преступление никогда бы не раскрыли, так как никаких следов не осталось. Помог случай. Вор разругался со своим компаньоном и, пытаясь сбыть шедевр, стал обращаться к иностранцам. И наткнулся на человека, связанного со спецслужбами. Так оперативники смогли вернуть картину на ее законное место - в Одесский музей западного и восточного искусства. Где она находится до сих пор.
- А бывало ли, что случай вмешивался уже в ход ваших съемок?
- Да, и не раз. Например, следом за "Похищением "Святого Луки" в цикле "Лубянка" был сделан фильм, который называется "Второй фронт госбезопасности". Мы начали его снимать больше года назад, но, когда приехали под Ровно, где в 80 километрах от города в годы войны базировался один из знаменитых партизанских отрядов, пошел сильный дождь. Съемочная группа вымокла до нитки, а когда мы начали снимать, сломалась камера. Пришлось съемки отложить, как мы думали, ненадолго, но обстоятельства сложились так, что на год.
- О чем этот фильм?
- О малоизвестных большинству зрителей фактах времен Великой Отечественной. Распространено мнение, что партизанское движение было стихийным и в известной степени самостоятельным. Мы же рассказываем о том, как эта "стихия" довольно умело управлялась органами НКВД. Чекистами было организовано более 200 групп, состоящих из диверсантов и разведчиков, которые забрасывались со спецзаданиями в глубокий тыл немцев и там создавали партизанские отряды. На примере одного из них, который назывался "Победители", мы и рассказываем об этой практике.
- Вероятно, архивы КГБ могут преподнести множество сюрпризов, в том числе и весьма щекотливого свойства. Например, один ваш коллега как-то признался, что, работая с ними, он с удивлением прочитал указание задействовать одного очень известного сейчас художника в качестве агента. А вы с чем-либо подобным сталкивались?
- Нет. Наверное, речь идет о каком-то недоразумении, поскольку все документы, связанные с агентурой спецслужб, засекречены и ни под каким видом никаким государственным деятелям, писателям или журналистам не выдаются. Помните, как после августовского путча 1991 года некоторые горлопаны призывали вскрыть архивы КГБ и опубликовать списки агентов? Этого не допустили, что, безусловно, хорошо. Иначе последствия были бы непредсказуемы, и безопасность страны оказалась бы под угрозой. И сегодня на примере не слишком-то успешной борьбы с террористами мы видим, что упущения в работе с агентурой вопиющие.
- Но с документами, которые вас удивили, приходилось сталкиваться?
- Большинство дел, которые представляют общественный интерес, все еще засекречены, но те, которые попадают ко мне в руки, действительно поражают. Например, потрясло дело Шило-Таврина, русского перебежчика к немцам, которого они потом забросили в тыл советских войск. Его заданием было легализоваться в Москве и убить Сталина, ни больше ни меньше. Изумил даже не план операции, а личность диверсанта. До войны Таврин заведовал складами, имел несколько судимостей за воровство на службе. По своей уникальной способности втереться в доверие, умению подобраться к деньгам он чем-то напоминал литературного героя Бендера. Война застала афериста в тот момент, когда, освободившись после очередной "ходки", он обзавелся фальшивыми документами. По ним его призвали в разведроту. А когда у особистов возникли сомнения в его личности, он перешел линию фронта. И немцев Таврин сумел так обаять, что его отправили в разведшколу, а позже забросили под Смоленск с отлично изготовленными документами майора контрразведки, звездой Героя Советского Союза на груди, большой суммой денег и мини-типографией, на которой можно было распечатать любые бланки. А главное, у Таврина была миниатюрная система с реактивным снарядом для убийства Верховного главнокомандующего.
Покушение должно было произойти во время проезда Сталина по спецтрассе, либо на приеме в Кремле, либо во время парада на Красной площади. Как получится. Когда Шило-Таврина арестовали, он еще не один год морочил головы чекистам и был расстрелян только в середине 50-х.
- Ваш коллега телеведущий Алексей Пиманов считает, что спецслужбы у нас просто в плачевном состоянии. Согласны?
- Я бы сказал, они сегодня заметно ослаблены, что является результатом событий 1991 года и распада СССР. Например, когда в 1980 году в Москве проходила Олимпиада, в столице не было ни одного значительного нарушения общественного порядка и уж тем более терактов. Все было под контролем. Это особенность тоталитарного режима: в любой момент можно оперативно "закрутить гайки", что и было сделано. КГБ в те годы находился в расцвете. А о том, что недавние теракты в Москве и Беслане произошли из-за недоработок спецслужб, даже говорить не приходится.
- Используете ли вы в своей работе над "Лубянкой" тот опыт, который приобрели, работая пресс-секретарем Ельцина?
- Естественно. Работа на этой должности дала возможность взглянуть на многие вещи гораздо шире. С таким опытом я в отличие от многих других журналистов знаю не только, что творится в приемной, но и что происходит внутри кабинетов. Поверьте, я получил достаточно широкие представления о политическом закулисье и механизмах власти.
- По-вашему, обладал ли Борис Ельцин суммой качеств, необходимых человеку, занимающему такой высокий пост, или его вхождение во власть было случайным стечением обстоятельств?
- Любое историческое событие во многом является цепью случайных обстоятельств. Что касается первого президента России, здесь, конечно, многое совпало, но, если бы на месте Ельцина оказался менее волевой, менее популярный человек, ничего бы у того не получилось. Ельцин должен был пройти через многое: столкновения с Горбачевым в бытность свою секретарем Московского горкома партии или события 1993 года... Но он удержал власть не только потому, что не выпустил из рук силовые рычаги, а и потому, что представлял собой сильную личность с уникальной харизмой. Это признавали и его недруги. Когда Борис Николаевич был в полном здравии, с ним очень сложно было вести переговоры, и не только из-за его упрямства...
- Говорят, работа пресс-секретарем у Ельцина - далеко не простое дело.
- Думаю, что пресс-секретарю любого президента в любом государстве приходится непросто. Это во многом чиновничья работа, хотя и с элементами творчества. Чиновничьей волокиты мне досталось, наверное, побольше, чем другим, потому что я был пресс-секретарем во время предвыборной кампании 1995/1996 года. Тогда вся наша команда здорово недосыпала.
- Говорят, неравнодушный к алкоголю Ельцин частенько вынуждал своих подчиненных выпивать с ним. А с вами что-то такое было?
- Нет, никогда. Как любой русский человек, Ельцин знал, что такое рюмка водки, но я никогда не видел, чтобы кому-либо рюмка навязывалась. Известно, что иногда он вел себя, скажем так, раскованно. Например, на Омском нефтеперерабатывающем заводе Борис Николаевич разговаривал с группой бригадиров. Вдруг размахнулся и хлопнул одного из собеседников ладонью по лбу. Народ опешил, а Ельцин улыбнулся и объяснил: "Комар!" Что тут скажешь? Это был народный президент.